— Я уверен! — рявкнул Карстен. — Я видел фотографии. Этот мальчик не похож на других. Его лицо я не забуду никогда в жизни. Этот ребенок — Беньямин Вагнер.
14
Будильник показывал шесть часов двадцать минут утра, когда зазвонил телефон. Марайке Косвиг застонала и еще пару секунд была не в состоянии как-то реагировать или двигаться. Беттина обняла ее и прижала к себе. Беттина даже в полусне могла проявлять силу, на что Марайке была способна лишь после душа и двух чашек кофе.
— Не снимай трубку, — прошептала Беттина. — Не трогай этот идиотский телефон. Тебя просто нет дома. Баста.
— Я должна, — пробормотала Марайке, пытаясь освободиться от цепких, как у спрута, объятий подруги и дотянуться до телефона, стоявшего возле кровати на полу.
Она двумя пальцами столкнула трубку с аппарата и с полуметрового расстояния буркнула:
— Да?
Беттина подобралась поближе, желая послушать разговор, что ей, однако не удалось, потому что Марайке моментально проснулась и выпрыгнула из постели. Длина телефонного кабеля позволяла ей пройти пару метров по комнате с телефоном в руках. На Марайке была короткая тонкая ночная рубашка, и во время разговора она постоянно отбрасывала со лба длинные волосы.
Беттина, подперев голову левой рукой, смотрела на нее. «Останься со мной, — думала она. — На следующей неделе мы с тобой полетим в Индонезию. Не делай глупостей, забудь о работе, останься со мной, иначе я сойду с ума».
— Если я сяду на поезд в восемь, то буду в Берлине в полицай-президиуме в одиннадцать, — сказала Марайке. Беттина снова упала на постель, взяла подушку Марайке и прижала ее к лицу, чтобы подчеркнуть свое отчаяние и глубоко вдохнуть запах подруги.
— Конечно, — сказала Марайке. — Все, что у меня есть из документов, я привезу.
Она положила трубку и прыгнула в постель. Легла на Беттину, отбросила подушку и принялась покрывать лицо подруги поцелуями.
— Мне очень жаль, mia cara[6], но нужно ехать в Берлин. Обменяться информацией. Совершено убийство маленького мальчика, причем почти так же, как три года назад убили Даниэля Долля. Может быть, это не затянется надолго. Возможно, я вернусь через два дня.
— Я умру без тебя. — Беттина посмотрела на Марайке и нежно погладила ее по голове.
— Я знаю.
Марайке целовала Беттину долго и страстно, и Беттина обнимала ее так крепко, словно не хотела больше отпускать. Но Марайке уже полностью проснулась, поэтому освободилась из объятий подруги безо всяких проблем.
— Не сердись, сладкая моя. Я бегу под душ. Сделаешь кофе?
Марайке выпрыгнула из постели и побежала в ванную. Беттина поражалась ее подвижности, которая сохранилась даже сейчас, когда подруге уже под сорок. У нее было такое чувство, что если бы потребовалось, то Марайке без труда смогла бы сделать сальто прямо с края кровати.
Гораздо тяжелее, чем подруга, Беттина поднялась с кровати и, накинув домашний халат, отправилась готовить завтрак.
Уже через двадцать минут Марайке пила свой кофе. Черный, без молока и сахара, обжигающе горячий. В джинсах, блузе и жакете, слегка подкрашенная, с первой сигаретой в зубах, она намазывала тост «Нутеллой».
— С одной стороны, я надеюсь, что это один и тот же убийца, — сказала Марайке, — потому что тогда у нас будет на сто процентов больше информации о нем и вдвое больше шансов определить, где он допустил ошибку. С другой стороны, в таком случае мы сталкиваемся не с отдельным преступлением, а с серийным убийцей, и поэтому дело становится чрезвычайным.
— Значит, ты останешься в Берлине?
— Не знаю. Без понятия. Сначала я должна посмотреть, как идет расследование и какие данные имеются у моих коллег.
Марайке посмотрела на часы и залпом допила кофе.
— Мне надо бежать. К сожалению.
— Этот проклятый убийца убивает и наши отношения, — с несчастным видом пробормотала Беттина.
— Не болтай глупостей. — Марайке подошла к подруге и обняла ее. — Понимаешь, это может стать делом моей жизни, Беттина. Не забывай этого и береги мои нервы. Я вернусь как можно скорее!
Она сунула руку под халат Беттины и нежно погладила ее левую грудь.
— Я очень, очень верная старая душа, сладкая моя!
Марайке поцеловала ее, и Беттина ответила таким поцелуем, словно он был последним в ее жизни.
— Ciao, bella[7], — шепнула Марайке, взяла сумку и вышла из кухни. — Я позвоню тебе, как только что-то узнаю! — крикнула она уже из коридора.
Дверь захлопнулась, Марайке исчезла.
— Ciao, bellina[8], — прошептала Беттина и налила себе еще кофе.