Альфреду удалось заглянуть внутрь «жука», и он увидел комок из мяса, крови и обломков костей — кровавое месиво с липкими волосами. То, что когда-то было человеческой головой.
Он пошел в кусты, его стошнило, как Берни, и ему было плохо, как никогда в жизни. Он попытался узнать, что думает по этому поводу Рольф, но оттуда ничего не было. Ни голоса, ни даже мысли.
— А что случилось? — нагло поинтересовался Торстен у стоящих вокруг людей, но ему никто не ответил.
Немного погодя подъехала машина-катафалк. Труп Тили уложили в гроб, и машина уехала. Мартину отправили на вертолете в университетскую клинику, камень конфисковала полиция. Зеленого «жука» завтра утром должна была забрать эвакуационная служба. Он превратился в груду металлолома.
Торстен и Берни остались на месте происшествия. Было прикольно, что простой камень мог сотворить такое!
Альфред ушел оттуда. Незаметно. Пешком. Он был не в состоянии снова перемкнуть провода зажигания у угнанного ими «форда», который они оставили на проселочной дороге недалеко от моста, чтобы уехать на нем вместе с остальными. Пусть попытается Торстен. Но Торстен считал себя полным идиотом в технике, поэтому заниматься подобными вещами предоставлял другим. А Берни определенно не делал такого ни разу. Но какое Альфреду дело до остальных? Они уж как-нибудь доберутся домой. Если приспичит, пусть ловят попутку, хотя это и опасно. Водитель может их запомнить.
Альфред разозлился от таких мыслей. Чего он ломает себе голову по поводу Торстена и Берни, когда у него сейчас возникло достаточно своих проблем?
Одиннадцать километров пешком его не смущали, ведь впереди была целая ночь. Главное успеть домой к завтраку, чтобы мать не задавала идиотских вопросов.
Теплое полуденное солнце ввело его в заблуждение. Сейчас, ночью, заметно похолодало, неприятный порывистый ветер дул над полями. На Альфреде была только футболка и кожаная куртка, которую он не застегнул даже сейчас, хотя дрожал всем телом. Он убил женщину — будь оно все проклято! — совсем того не желая, не думая ни о чем, просто под настроение, чтобы произвести впечатление на приятелей. Ему хотелось повернуть время вспять, хотя бы на сутки назад, этого было бы вполне достаточно, и тогда все было бы как всегда. И вдруг это «как всегда» показалось ему самым желанным на свете.
Ветер гнал облака, и в просвете между ними внезапно показался полумесяц. Альфред не знал, была ли это убывающая луна или молодой месяц, в принципе, это его и не интересовало, но Рольф — тот знал бы. Рольф интересовался всем, поэтому он знал ответы почти на все вопросы. Может, если бы рядом был кто-то, кого он мог любить так, как Рольфа, все сложилось бы иначе.
Но он шел домой к матери и сестрам, которые ничего для него не значили. И ему снова придется врать, чтобы они не узнали, что произошло. Врать, лишь бы не прочесть в их взглядах, кроме обычного равнодушия, еще и презрение.
Он чувствовал, что ему до боли не хватает отца, этого Мистера Неизвестного, который произвел его на свет, а затем совершенно беспричинно умер.
В два часа ночи он добрался домой. Замерзший и усталый. В доме было темно. Похоже, никто не заметил его отсутствия, никто не волновался, что его нет. А чтобы мать ночью посмотрела, дома ли он, — такое просто невозможно было представить. Тихо, как только мог, он прокрался по узкой лестнице наверх, в свою комнатку, которую называл «колбасная кладовка», и не раздеваясь улегся на кровать. Он все на свете отдал бы, чтобы не было того, что случилось.
Марайке Косвиг после окончания учебы третий год служила в полиции. Уже два месяца она была в наружной службе и со своим коллегой Хольгером Майзе патрулировала улицы. Они улаживали семейные ссоры, отвозили пьяных в камеру-вытрезвитель и составляли протоколы о материальном ущербе, причиненном машинам. Марайке приходилось видеть тяжелые дорожно-транспортные происшествия, но такого — еще никогда. Вид разможженного черепа Тили она, наверное, никогда не забудет: он вечно будет стоять у нее перед глазами. Марайке сделала снимки с места происшествия. Пленку проявили той же ночью.
В три часа двадцать минут они остановили водителя, который ехал по автостраде против движения, имея 2,8 промилле алкоголя в крови[11], и даже не заметил, что движется не по той стороне автобана.
В четыре пятнадцать они вернулись в полицейский участок. Фотографии были уже готовы и лежали на столе. Марайке сделала очень много снимков Тили. Со всех сторон. Похоже, она снова и снова нажимала на кнопку фотоаппарата, не задумываясь о том, что делает. Она просто видела в этом единственный шанс справиться с ужасом.
11
В те годы в ФРГ не запрещалось садиться за руль после приема спиртных напитков, однако при условии, что содержание алкоголя в крови не превышает 0,8 промилле.