Альфред снова ушел с платформы и потащился с багажом вниз по лестнице, назад, в здание вокзала. У одного из киосков он купил хот-дог с горчицей и чашку кофе. Шум колес поездов даже здесь, в здании вокзала, был очень громким, прямо бил по ушам. Объявления, постоянно раздающиеся из громкоговорителей, невозможно было понять. «Тому, кто вынужден ориентироваться по объявлениям, можно даже не дергаться, — подумал Альфред. — А для иностранца и вообще никаких шансов».
Из мусорного ведра, стоящего прямо перед ним, несло невыносимой вонью протухших остатков пищи, и Альфред перешел к другой стойке, потому что его начало тошнить.
Еще тридцать пять минут.
Брауншвейг. Странно, но он был почти рад, что поедет в Брауншвейг. Там он жил три года с Гретой. Маргарета Фишер, его пока еще жена, мать его сына Джима.
Был прекрасный летний день шесть лет назад, начало июля, когда он впервые встретил Грету на утренней пробежке. По ночам он работал уборщиком в здании, где было множество офисов, и приучил себя утром пробегать пару километров перед тем, как лечь спать. Женщина спортивного телосложения, которая была намного старше его, бегала по той же дорожке и без труда выдерживала его темп. Поэтому они почти поневоле бегали рядом. Он пригласил ее на кофе. Уже при первой встрече он узнал, что ей тридцать шесть лет и что у нее есть одиннадцатилетний сын Том, с которым они живут вдвоем. Отец Тома ушел от них, когда мальчику было два года. Без причины, без объяснений. Просто исчез однажды и с тех пор не объявлялся. У нее не было ни его номера телефона, ни адреса, она даже не знала, жив ли он.
Альфреду понравилось, что мужчина в этом цивилизованном мире просто так растворился в воздухе, но Грете он этого не сказал. Побоялся обидеть ее.
Она рассказала, что работает в книжном магазине и очень довольна своей работой. Поскольку она много читает, то утренний бег нужен ей в порядке компенсации отсутствия физических нагрузок.
Когда она поинтересовалась, чем он занимается, он сказал, что изучает экономику, студент третьего семестра. Денег у него мало, занимает он маленькую квартирку и ночью работает, убирает в бюро, чтобы оплачивать учебу.
Грете это понравилось. Они обменялись номерами телефонов и договорились встретиться на следующее утро.
То, что он начал отношения с Гретой со лжи, его абсолютно не волновало.
На следующей неделе они виделись ежедневно. Они делали пробежку по парку и вместе завтракали, поскольку Грете надо было выходить на работу в книжный магазин только к десяти. Том ходил в пятый класс, обедал чаще у своего друга Штефана, там же делал домашнее задание и возвращался домой только вечером, как и Грета. Все складывалось без проблем. Мать Штефана была рада, что ее сын не остается один, и присматривала за обоими. За это Грета время от времени организовывала по выходным вылазку куда-нибудь и давала матери Штефана пару часов отдохнуть. Порой Штефан по выходным ночевал у Тома.
На второй неделе знакомства, в субботу, Грета пригласила Альфреда на ужин к себе домой. Она любила готовить и хотела кое-что придумать.
Альфред прибыл минута в минуту. Он принес розы и игрушечную машину для Тома, которого увидел в этот вечер в первый раз.
Том был исключительно милым мальчиком. У него были гладкие темные волосы, которые постоянно падали ему на лоб и которые он движением головы убирал с глаз. Пока Грета на кухне готовила еду, они дурачились вдвоем. Грета была счастлива оттого, что они так хорошо понимают друг друга.
Она превзошла себя и приготовила много итальянских блюд, но Альфред слабо разбирался в изысканных кушаньях. Когда Том где-то в половине десятого послушно, хотя и неохотно, исчез в своей комнате и улегся спать, Альфред рассыпался перед Гретой в комплиментах по поводу того, какой у нее чудесный сын.
После еды они начали пить, и пили много. Альфред раззадорился, а Грета стала непринужденнее и проще.
В конце концов она взяла его за руку и потащила в спальню, где обе половины кровати уже были застланы свежим постельным бельем. Грета начала медленно раздеваться.
Альфред испугался. Его лицо горело, он вспотел. Его одолевали мысли о бегстве, но он налил себе еще один полный стакан, выпил большими глотками и вымученно улыбнулся. Как он ни старался, но не мог понять, что делать дальше.
«Ты же знал, — думал он, — ты же догадывался, когда принимал приглашение на ужин, что это будет. Теперь держись, не скисай!» Однако упреки в свой адрес мало помогали — обнаженная Грета уже лежала в постели и призывно улыбалась.