В этот момент он услышал пронзительный детский крик, который тут же оборвался. Он резко остановился, словно его ударило током, и обернулся. На приличном расстоянии он увидел маленького светловолосого мальчика, на которого напали два подростка лет на пять-шесть старше него и угрожали ему ножом.
Альфред бросился к ним. Было 12 ноября 1986 года, одиннадцать двадцать утра.
2
Беньямин Вагнер сегодня с утра, с без четверти восемь, бесцельно болтался по городу. Его светлые волосы от сырости стали волнистыми, отдельные капли дождя скатывались по челке и щекотали ему нос. Кроссовки промокли насквозь. Странным образом они порвались с внутренней стороны, так что между подошвой и верхом можно было просунуть линейку. Что он часто и с удовольствием и делал в школе, когда ему было скучно, из-за чего обувь рвалась еще больше. А это была его единственная пара кроссовок. Ботинки, которые ему купил отец и которые каждое утро заставляла надевать в школу мать, он не любил, потому что они натирали пятки.
Между тем он жутко замерз. Хотя его куртка-анорак и не пропускала влагу, но дождевая вода затекла ему за шиворот, майка прилипла к телу и производила тот же эффект, что и холодный компресс со льдом на все тело. От холода у Беньямина зуб на зуб не попадал. Он знал, что сделал ошибку, не надев капюшон, но он ненавидел капюшоны. Они сужали поле зрения, а когда он поворачивал голову, капюшон съезжал вниз и вообще закрывал ему глаза. Кроме того, под импрегнированной материей капюшона было плохо слышно, а в городе это было опасно. Там всегда нужно быть начеку.
В школьном портфеле, который он с утра таскал с собой, лежали две классные работы, которые должны были подписать его родители. Работа по математике на «шестерку» и диктант на «пятерку»[4].
Он не закончит пятый класс и попадет в приют. В этом он был убежден, потому что мальчик из его класса, который в прошлом году остался на второй год, попал в приют. А Беньямин в приют не хотел. Все, что угодно, только не в приют.
Вчера вечером он спрятался в своей комнате, включил вокмен, надел наушники и подошел к окну. «Папа, пожалуйста, приди домой. Пожалуйста, папочка, приди поскорее!» Время от времени он садился на постель и листал журнал «Браво», который ему дал почитать приятель Анди, и снова и снова перечитывал статью о поцелуях. Он едва мог поверить тому, что там было написано. То, что люди, когда любят друг друга, суют друг другу в рот языки, было невозможно даже представить. Но он не мог усидеть на месте больше пары минут. Он снова засовывал «Браво» под матрац, на тот случай, если вдруг зайдет мать, и подходил к окну, чтобы вознести к небу ту же короткую молитву:
«Пожалуйста, папочка, приди скорее! Пожалуйста, Боженька, сделай так, чтобы папа скорее вернулся домой!»
Но папа все не шел.
Его мать, Марианна, сидела в инвалидном кресле у окна и смотрела очередной вечерний сериал. Всего лишь три года назад она была молодой женщиной со спортивной фигурой, а потом однажды вечером просто упала в ванной, потому что у нее отнялись ноги. Онемение и постоянное покалывание в руках и ногах она не воспринимала всерьез и скрывала от мужа. Марианне Вагнер поставили диагноз «рассеянный склероз». Несмотря на физиотерапию и сильнодействующие лекарства, приступы болезни повторялись все чаще, пока инвалидное кресло не стало неизбежным, потому что дни, когда она могла нормально ходить и снова чувствовать свои ноги, бывали все реже и реже. Следствием всего этого стала депрессия. Марианна страдала оттого, что не могла больше быть полноценной матерью ребенку и полноценной женой мужу. Она много плакала и начала курить, хотя это только ухудшило ее состояние.
Беньямин постоянно боялся расстроить мать. Он испытывал чувство вины, когда она начинала рыдать, и вообще не мог видеть, как его любимая мамочка плачет. Он знал, как она страдает оттого, что у него проблемы в школе, потому что она упрекала себя в том, что так получилось. Она ни в коем случае не должна узнать о неудовлетворительных оценках за классную работу: когда мать волновалась, у нее начинался приступ, после которого она чувствовала себя еще хуже, чем раньше.
В этот вечер она сидела перед телевизором и курила сигарету за сигаретой. По тому, как она гасила сигареты, Беньямин мог определить, как она себя чувствует. Ее руки дрожали, она была несобранной и нервной, глаза покраснели. Видно, она уже плакала, а сейчас нервничала, потому что мужа, Петера, снова не было дома.