Она кивнула:
— Конечно. Но герр Шрадер и фрау Шрадер непременно хотят детальный перечень того, сколько будет стоить реставрация руин в первозданный вид и с применением старых материалов. Плюс-минус двадцать пять тысяч евро.
Он в душе вздохнул. Он знал таких типов. Они не влюблялись в старый дом, прекрасный участок или в потрясающий пейзаж — они делали из этого задачку по арифметике. И вели себя невыносимо, если он не знал, сколько стоит смеситель для холодной и горячей воды в магазине «Ferramele».
С клиентами подобного рода можно было заниматься целыми днями, потому что они хотели видеть каждую руину раз пять, но сами никогда не могли найти туда дорогу. А через неделю, сказав на прощание «Сердечное спасибо, мы вам позвоним», исчезали, чтобы больше не появиться.
Моника переместила свой вес, как футболист, на опорную ногу, а носком другой ноги водила туда-сюда, что действовало ему на нервы. Она улыбнулась.
— Шрадеры производят впечатление заинтересованных людей, но мне кажется, что они себе на уме.
— Спасибо за предупреждение. Если они будут слишком сильно действовать мне на нервы, я брошу их в пампе и поеду домой.
Моника хихикнула:
— Буон аппетито, Кай. Съешьте что-нибудь приличное. У вас просто зеленое лицо.
Ему захотелось свернуть ей шею.
— Я встречаюсь с дотторе Манетти, — неуклюже соврал он. — Мы подумываем о том, чтобы самим скупать руины, реставрировать их и выгодно продавать.
— Ах да! — Она заправила свои длинные, крашенные под блондинку волосы за уши. — Совсем забыла сказать. Дотторе Манетти звонил из Рима. Он хотел бы во вторник выпить с вами вина в «Джине».
Кай густо покраснел.
— Арриведерчи, — процедил он сквозь зубы и покинул бюро, не закрыв за собой дверь.
31
Анна Голомбек поставила машину на стоянку в непосредственной близости от Порта Сан Марко. Она оставила оба своих чемодана в багажнике, накрыла лептоп и косметичку пропыленным бледно-розовым покрывалом и отправилась в путь с одной только сумочкой. Ее гостиница — «Палаццо Торрино» — должна была быть где-то неподалеку, но Анна сначала решила пройтись к ней пешком, чтобы узнать, можно ли там поставить машину на стоянку. В бюро путешествий ее убедили, что эта гостиница относится к среднему классу цен, и Анна забронировала себе номер пока что на неделю. А потом будет видно. В конце концов, у нее масса свободного времени. Недели, месяцы, а может быть, и годы. Ее переполняло странное чувство свободы и одновременно потерянности, Не существовало ничего, что бы ей действительно нужно было делать. Завтра у нее будет сорок второй день рождения. В одиночку, в Сиене. Ей было чуть-чуть страшно.
Гостиница представляла собой импозантный дворец семнадцатого века, и обстановка в ней сразу же понравилась Анне. Комната, где стояли стол, кровать и комод из темного дерева, была, однако, тесноватой. Гаральд бы сразу сказал, настоящий это старинный комод или подделка, а вот она не знала. Над кроватью висела картина с ангелами Уильяма Бужуро — дешевая печатная копия в помпезной золотой раме. Фамилия художника стояла в левом углу. Два ангелочка, обнимающие друг друга, маленькие крылышки приклеены к голым лопаткам. Ангелочек-мальчик целовал ангелочка-девочку в щечку, она не возражала и смущенно смотрела вниз, на землю. Анна сняла картину со стены и засунула ее под кровать.
Она открыла окно. Было необычайно тихо, высокая стена и субтропический сад задерживали звуки, доносившиеся из города. Пахло лавандой и розмарином. Телевизора в комнате не было, только громкоговоритель, включавшийся в администрации гостиницы, с одной-единственной программой и ужасным качеством звука. Ведущий и какой-то телефонный кандидат как раз сейчас орали друг на друга и при этом громко смеялись. Она сразу же выключила радио.
Душ не был приспособлен для женщин. Рассеиватель, намертво закрепленный под потолком, не лил, а распылял воду, словно опрыскиватель для цветов. Никаких шансов прилично принять душ и помыться не было. «Тоже, наверное, семнадцатый век», — подумала она, чувствуя себя так, словно вода вообще не попадает на тело. Тем не менее после душа Анна слегка посвежела. Она тщательно накрасилась и вышла из гостиницы.
Когда она шла к машине, ее мобильный телефон издал короткий сигнал. Сообщение. «Дай знать, когда доберешься. Бабушка». Она до сих пор говорила «бабушка». До сих пор. «Как будто ничего не случилось», — раздраженно подумала Анна. Но как бы там ни было, ее мать была одной из немногих, кто в возрасте старше семидесяти лет умел послать сообщение. Но о чем она при этом думала? Хотела, чтобы Анна позвонила ей и выслушала, что у нее будет на обед? Почему мать просто не позвонила, вместо того чтобы слать сообщение? Звонки из Германии были намного дешевле, чем наоборот.