— Здесь есть ваши люди, — вставила Александра.
— Пока, слава Богу, с ними все в порядке. Вероотступники они или нет, — губы отца Базиля тронула тароватая улыбка, — в руках у них Святое Писание, так что все они под благостным оком Всевышнего. Точно так же, как иудеи, почитатели Мани, или служители Будды. Здесь все они примерно в том же положении, что и в Поднебесной. Но стоит самим правителям почуять зыбкость своей власти, они могут начать выискивать козлов отпущения.
— Получается, на шелковичных червей нам рассчитывать не приходится, — поняла Александра.
— Увы, моя принцесса. После волнений все, связанное с шелком, охраняется еще тщательнее. Мои братья помогут тем, что возьмут на себя все издержки, связанные с нашим переходом через Такла-Макан. А это…
Объяснять было не надо. Уже за одно это монахи-несторианцы заслуживали огромной благодарности.
В пол-уха слушая несторианца, Александра лишний раз убеждалась, какой он превосходный лазутчик. Уж сколько ей приходилось иметь с ними дело, но такого толкового она еще не встречала. Византия знала толк в хороших лазутчиках и щедро им платила.
Саму Александру обилие жрецов и священников в городе не сказать, чтобы радовало. Да, некоторые из них обладают неподдельной святостью, как тот аббат, спасший ей жизнь. Но память хранила и темный образ «отца Андроника», истинного дьявола во плоти. А кто знает: здесь, вблизи от пустыни, среди песков могут таиться исчадия и пострашнее. Повадки служанок, их по-недоброму вкрадчивые, скрытые движения лишний раз напоминали, что название Такла-Макан означает «Для вошедшего выхода нет». Эта земля, должно быть, само запустение. Случайные попутчики сбиваются в группы, чтобы как-то защититься — не от одиночества, но от перешептывания и зловещего хихиканья демонов пустыни. Временами «кара буран» — «черная буря», насылаемая демонами, слизывает целые караваны. Торговые пути там сплошь мечены человеческими и звериными костями. Отбеленные и высушенные пустыней, они лежат вперемешку с остатками товаров: никто не осмеливается прикоснуться к ним.
Иногда путешественники из тех, кто посмелее, натыкаются на остатки стропил или рухнувших стен — развалин наполовину погребенного города. Но стоит им начать раскопки в поисках сокровищ, как песок тут же принимается осыпаться в отверстие столь стремительно, что едва остается времени унести ноги, чтобы не провалиться и не оказаться погребенными заживо.
В глубь пустыни не осмеливается идти никто, хотя и существовали легенды, что где-то в середине ее находится скрытый источник.
"Шамбала?" — подумала Александра. Хотя, конечно же, нет. Шамбала, по преданиям, лежит между снежных вершин, а не среди исполинских змеевидных барханов.
— Поблагодарите от меня своих друзей, — попросила она священника. Отец Базиль почтительно умолк. Он мельком глянул на ее мужскую одежду и тактично отвел глаза.
— Как мне еще вести разговор с азиатскими торговцами насчет нашего похода? — воскликнула Александра. — Пусть увидят, что имеют дело с принцессой, а не с женщиной, которую можно купить лестью или обмануть.
— Я слышал еще вот что, моя принцесса. Говорят, что недавно из Самарканда сюда якобы прибыл циньский принц императорской династии, и сейчас думает отправляться в путь через пустыню.
— Что же его занесло в такую даль от дома? — спросила Александра и рассмеялась, уловив смысл собственных слов.
— Принц, очевидно, тоже поэт. Значительная часть земель, которые мы пересекаем, когда-то принадлежала империи Цинь, но теперь находится в руках мусульман и завоевателей из Страны Снегов. Он хочет посмотреть, чего лишилась его империя. А она, помимо прочего, лишилась и конных заводов на западе. Так что если мы ему покажем наших скакунов…
— И как мы, по-вашему, сможем это сделать?
Круглое лицо перса расплылось в широкой улыбке.
— Насколько мне известно, покоя нет ни на одном из переходов Шелкового пути, от Византии до самого Шэньяна. На протяжении целого столетия Империю Цинь постоянно лихорадят смуты и междоусобные войны. Однако жизнь продолжается. Кашгар, пусть и во враждебном окружении, но все-таки полон всадников. Скоро у них здесь должна начаться игра в конное поло. Циньский принц, по слухам, обожает это зрелище. Если мы приведем своих лошадей, он непременно обратит на них внимание.