Очень умно, подумала Александра. Эти кафиры каждый свой шаг делают с оглядкой на мифы об Александре Великом, так что, похоже, и этот их «король», по знатности вряд ли превосходящий саму Александру, не составляет исключения. Александр Великий был одержим идеей двигаться все время на восток; этот, видимо, тщится проделать то же самое… Что ж, очень хорошо. Прекрасная возможность вовремя сменить компанию варваров на более цивилизованную и куда более выгодную компанию купцов.
За кафиром возле почти уже собранного в дорогу каравана стояли священники из свиты циньского принца, все в одеяниях холодного голубого цвета. Возле стены сидел бритоголовый старик в желтом халате. Глаза, за множество лет утомившиеся смотреть на солнечный свет, плотно зажмурены, рука вертит молитвенное колесо. Губы беззвучно движутся: «Ом мане падме хум».
Александра по наитию остановилась напротив.
— Ты что-нибудь знаешь о Шамбале? — спросила она.
Старик, глубоко вобрав ее открывшимися глазами, кивнул. Его губы, все в трещинах, разъехались в улыбке.
— Шамбала! — прежде чем возвратиться к молитве, выкликнул он бесцветным голосом. Колесо не замедлило свой бег ни на йоту. Александра поняла, что старик глух, и мысли его, витающие в пустоте, обращены внутрь.
Слово он угадал потому, как Александра складывала губы.
Она прибавила шаг. Городские стены вскоре остались позади. Вдали, на горизонте, к небу всползали горы, и высь была цвета персидского опала. Сухой была земля: песок и шершавая желтоватая зернь («гоби», как назвал ее отец Базиль). Щурясь под слепящим солнцем, Александра пыталась высмотреть, где там может начинаться пустыня. Но если углядеть ее было нельзя, то уж запах определенно угадывался. Не такой, какой бывает от верблюда, лошади или человека — ощущение чего-то дикого проникало в душу и разрасталось там по мере того, как близился срок отправляться вглубь Такла-Макана.
Вместе с сопровождающими Александра подошла к широкому полю, осмотрительно обогнула здоровенных, злобных бактрийских верблюдов, оставленных кем-то здесь, и взыскательно, изучающе оглядела лошадей. Среди прочих здесь, теша взор, стояли несколько чистокровных ферганских скакунов.
Поодаль, за рядами привязанных к общей коновязи животных, люди шумно спорили о правилах предстоящей игры, об отводимом под нее пространстве, и о том, кто даст команду начинать. Варяги подыскали Александре хорошее место для обзора; чтобы видеть лучше, она села верхом на лошадь. На той стороне поля под натянутым паланкином, красуясь одеждами всевозможных расцветок, привольно расположилась компания из мужчин и женщин — по всему видно, что придворные циньского принца. Возле шатра гарцевало несколько мусульманских всадников в полном боевом снаряжении. Надо будет отправить туда отца Базиля, а с ним одного из офицеров-греков и одного варяга.
Словесная перепалка затихла. На центр поля на всем скаку вылетело трое всадников: представители соперничающих сторон и старик в черной кожаной одежде, с обилием серебряных украшений на груди. Поперек седла у него, испуганно блея, бился козел не то темно-серой, не то коричневой масти. Игроки и зрители с молчаливой сосредоточенностью наблюдали, как старик, прокричав что-то, ударом ножа рассек козлу горло и подкинул его, еще сучащего ногами, в воздух. Кровь тугой струей ударила в пыль, толпа одобрительно заерзала.
То, что последовало за этим, по мнению Александры, напоминало не игру, а скорее потасовку. Число участников с каждой стороны было довольно велико, за этим никто, собственно, не следил. Целью игры было, видимо, или как-то покалечить противника, или, схватив уже околевшего козла, умчаться с ним в тот или иной участок кое-как размеченного поля, где зачастую свои же товарищи вновь вытесняли счастливца в общую кучу-малу. По меньшей мере уже двое всадников оказались вышибленными из седел и лежали на земле ничком, пока соплеменники или слуги не утащили их за ноги с поля, где их запросто могли затоптать. Кони то и дело с пронзительным ржанием грузно падали на колени, но, выправляясь, поднимались-таки вновь. Несколько человек в ссадинах и синяках, выхаркивая сломанные зубы, вышли из игры под улюлюканье толпы.
— Игра совсем не та, что во дворце, — осуждающе покачав головой, заметил кто-то из офицеров.
Александра согласно кивнула. Не похоже и на те игры, которые ей доводилось видеть в Персии. Там все напоминало превосходно отрепетированный парад коней и всадников. Судя по жестам и оживленным возгласам, доносящимся с той стороны поля, циньским гостям такая игра тоже была вновинку.