– Привет. – Валера крепко обнял меня, потом отстранился и посмотрел… чуть подозрительно. – Что-то не так?
– Все так, – я пожала плечами. – Привет. Поехали.
Садясь в машину, я мимолетно подумала, что если мы сегодня… или завтра расстанемся, то мне очень будет не хватать совместных поездок. В самые дальние и интересные уголки Подмосковья, с кофе и бутербродами, с разговорами обо всем, ни о чем и самом сокровенном… Валера водил очень быстро, хорошо и с изрядной долей осторожности. Как по мне, редкое и очень приятное сочетание.
Я устроилась поудобнее, разгладила на коленях новую юбку и потянулась к ремню безопасности.
– Можешь пока не пристегиваться, – Валера наклонился через меня к бардачку, что-то там нашарил, потом повернулся и уткнулся мне носом в шею. Жарко задышал, щекоча бородой, и я почувствовала, как таю. – Сейчас заедем на заправку, там такие слойки пекут! Недавно разведал. А потом уже домой. Хорошо?
– Хорошо, – я кивнула и отвернулась к окну. Слойки. Домой. Рыжая колючая борода, такая уже родная и… Я сжала кулаки. Так. Мы еще не поговорили. Ничего не решено. Так что не плачь, Яна. Не смей.
Машина медленно поползла к выезду с территории аэропорта. Валера бормотал что-то по поводу проклятых задерживающихся рейсов и цен на парковку, а я упорно смотрела в окно, не поворачиваясь к нему. Звук мотора, и слова, и шелест проезжающих мимо автомобилей, и гул взлетающих самолетов сплетались в какой-то тревожный, дико раздражающий белый шум. Мне хотелось распахнуть дверь и выскочить из машины, и гори оно все огнем. Странное, нелогичное, дурацкое желание. Я закусила губу и перевела взгляд вперед, на шлагбаум, который задрожал и поднялся перед нами.
По дороге вилась поземка, с неба начинала сыпать белая крупа. Валера выжал газ, набирая скорость, я машинально улыбнулась, снова повернулась к окну, подышала на стекло и нарисовала снежинку. Веселую снежинку без забот, хлопот и отношений на расстоянии. Сбоку промелькнули два фургона – они осторожно крались по заснеженному асфальту, а мы всех обгоняли, и я успела подумать, что на дороге, наверно, очень скользко, и все-таки пристегнулась.
А через несколько секунд мы вошли в поворот, и я успела подумать, что бок газели на соседней полосе как-то подозрительно близко. Слишком близко.
Наша машина пошла юзом, казалось, что асфальт под колесами вмиг превратился в лед. Валера крутанул руль, кузов газели пролетел в нескольких сантиметрах от моего окна, перед глазами замелькали метель, грузовик, метель, легковушка, отбойник, столб… Меня повело в сторону и треснуло виском о боковую стойку, в глазах начало двоиться, и тут раздался удар – бах! Меня швырнуло вперед, дыхание перехватило, грудь пронзила боль – ремень безопасности сработал идеально, удержав на месте.
Но тут картинка в глазах окончательно раздвоилась.
И я, как будто со стороны, увидела, как не пристегнувшаяся «я» выбиваю головой лобовое стекло, перелетаю через капот и качусь по обочине, освещенной фарами. Потом останавливаюсь и лежу. Неподвижно.
Я поняла, что от ужаса забыла, как дышать, потянулась рукой к боку и нащупала свою сумку. Ту самую сумку, которую распороло осколком стекла, и она лежала там, на асфальте, рядом… и раскатившиеся из нее тушь, помада и карандаш для глаз. И пачка бумажных платков. С совами. Оптика взгляда сломалась, совсем сломалась, я одновременно смотрела с пассажирского сиденья и будто подошла поближе, присела и разглядывала все в подробностях.
Две дорожки крови из носа, изрезанные пальцы рук, багрово-фиолетовый синяк на подбородке, изорванную, мокрую, грязную одежду… И улыбку. Свою, знакомую улыбку из детства. Из тех времен, когда не было никаких проблем, когда я была смелая, светлая, отчаянно бесшабашная, радостная и уверенная в том, что все всегда будет хорошо. И со мной, и с любимыми людьми, и с миром вокруг нас.
Границы мира сузились до островка света, на котором лежала та, другая «я», снежинки падали и падали, и мне на секунду показалось, что все это дурной сон, приснившийся в самолете за минуту до того, как пилот попросит пристегнуть ремни и скажет, что мы приземлимся во Внуково через двадцать минут. Еще совсем немного, я проснусь, быстро пройду через зал прилета, выскажу Валере все, что думаю, и ни за что, ни за какие коврижки не сяду к нему в машину. Поеду на маршрутке. На автобусе. На чем угодно. Лишь бы избежать этого кошмара, когда кажется, что вот эту сломанную куклу с твоим улыбающимся лицом заключили в снежный шар, трясут и трясут его, снег падает и падает, и кажется, что это будет продолжаться целую вечность.