И тут вдруг веки резануло серебристым отблеском.
А еще запахло лимонным пирогом. И бенгальскими огнями.
Я с трудом разлепила глаза и увидела совсем близко лицо Валеры, такое знакомое, когда-то любимое, с рыжей щетиной и пухлыми губами, с сосредоточенной улыбкой… Лицо Валеры, который наклонился с хрустальным флаконом и вытягивал из меня… как там сказала Лира? Смелость? Внутренний стержень?
Серебристый огонек метался и паниковал, не желая становиться ингредиентом. Он был ярче света фар, ярче звезд, ярче ненависти, которая волной поднималась внутри меня. Как я вообще могла допустить, чтобы меня ТАК обокрали? Еще краем глаза я успела заметить кворку, которая пряталась за сугробом, а через мгновение она хихикнула и пропала.
– Эй… – прохрипела я. – Не трогай. Это мое.
И, приподнявшись, с трудом вытащила из-под себя левую руку и хлопнула Валеру по щеке, оставив кровавый отпечаток.
Тот посмотрел на меня с искренним удивлением и издевательски рассмеялся.
– Ты как, в себя пришла? Ничего, сейчас добью и память по…
– Вот про добью – это правильно, – пробормотала я, скривившись от соленого вкуса крови во рту. Сжала правую руку в кулак, почувствовала, как края черного перстня режут палец, и буднично добавила: – Будь ты проклят.
И врезала Валере по лицу уже изо всех сил, особо не целясь.
Эффект получился сногсшибательным в прямом смысле этого слова.
Валеру приподняло в воздух, крутануло через голову и отбросило на несколько шагов. Он грохнулся на обочину в свете фар, задрожал и заскреб снег пятками.
Я тряхнула головой, села, подобрала под себя ноги и попыталась встать. Получилось только со второго раза. Все это время я не выпускала Валеру из вида, на всякий случай, но у него подняться пока не выходило. Словно у жука, которого уронили на спинку.
– Жук упал и встать не может, – пропела я, поглядев на перстень. Сосуд с проклятьем разбился, и обломки его хищно торчали. Словно зубы. Не ожидал, Валера, что я умею кусаться, да? – Ждет он, кто ему поможет.
– Ты… – Валера наконец сел и осоловело смотрел на меня. Как на оживший кошмар, который по всем законам жанра никак не мог ожить. Что ж. Пришла пора эти самые законы нарушить. – Ты…
– Я, – сказала я и шагнула к нему, сморщившись от пронзившей виски боли. – Я тебе сейчас на пальцах объясню, что брать чужое – нехорошо. Алхимик недоделанный.
И тут Валера сглотнул, прохрипел что-то невразумительное… А потом развернулся, вскочил и побежал. Трусливо побежал от меня к машине, дрожащими руками, только с третьего раза рывком открыл водительскую дверь, буквально рухнул внутрь…
– Беги! – крикнула я, чувствуя, как в крови бурлит и клокочет ярость. – Вали на все четыре стороны! Только знай, я найду тебя! Через год, через два, через десять! Найду и закончу сегодняшний разговор! И так просто ты, гад, не отделаешься!
Ну а что. Пусть боится, мерзавец.
Машина взвизгнула шинами, вильнула, объезжая меня по широкой дуге, и унеслась по Киевскому шоссе в сторону Москвы. А я подобрала свой кошелек, пачку с бумажными платками – со смешными совами – и промокнула кровь на подбородке. Подобрала сумку, проверила, есть ли в кармане телефон, и медленно побрела обратно, в сторону аэропорта. Там меня ждали умывание в туалете и самый дорогой в жизни шоппинг. Всегда думала: кто эти дураки, которые втридорога покупают все эти сумки и свитера в тамошних бутиках? Пришло время пополнить их число.
– Что с тобой случилось?!
Когда на следующий день я доехала до друзей, они натурально офигели.
– Сотряс. Сломанный нос. И вывихнутый палец, – отчиталась я. – Мы с Валерой ехали из аэропорта и попали в небольшую аварию.
– Он что, с дуба рухнул? Позволять своей девушке ехать в таком состоянии куда-то…
– Но-но-но, – перебила я. – Какой такой девушке. Мы расстались. А теперь хочу тискать котов и есть оливье, чтобы залечить душевные раны.
Эпилог. Часть 2. Яна
Следующие два года прошли хорошо. Нет, даже отлично. Эта версия реальности не слишком отличалась от предыдущей, и я быстро оценила опцию «знаю, где соломки подстелить».
Единственное, чего не хватало – это моих черных городов. Десятки раз я пыталась их рисовать, но получалась какая-то подделка, эрзац, каракули. Десятки раз, засыпая, я мечтала о том, что мне привидятся химеры, набережные и мосты, но даже в сон они не желали приходить. Думаю, эти города были детьми тьмы, порождениями боли, что жила в груди у прежней Яны. Теперь же, когда сердце и душа были целыми, сублимировать было просто нечего.