- Нам лучше идти, миледи. Я провожу вас до моей машины...
- Не стоит, - возразила Мейгри. - Оставайтесь с вашим другом, сколько сможете.
- Как Нола? - спросил Таск, переводя взгляд на молодую женщину, лежавшую под окровавленной курткой. - Она выглядит получше. Вы смогли что-то для нее сделать?
- Боюсь, не слишком много, - ответила Мейгри неожиданно усталым голосом. Я погрузила ее в легкий гипнотранс. Это облегчит боль и снизит напряжение, но ей нужна медицинская помощь.
- Скоро она ее получит, - мрачно сказал Таск. Мейгри положила ладонь на его руку.
- Верь в Дайена. Бог не оставит его.
- Ты в это веришь? - вскинулся Таск, глядя ей прямо в глаза.
Она ответила не сразу; ее серые глаза потемнели, в них что-то дрогнуло. Потом, слегка улыбнувшись, она взглянула на него.
- Приходится верить, - просто сказала она. - Теперь ты его Страж, Туска...
- Не...
- Ты не можешь от этого отказаться, как не можешь отказаться от своей черной кожи, от своих темных глаз, доставшихся тебе по наследству, как и это бремя. С самого твоего рождения. Ты подумал, что я его оставляю...
Таск почувствовал, как жар бросился в его темное лицо.
- Нет, конечно, нет. Я...
- То, что я делаю, - это для него. Если Сагану удастся...
Мейгри умолкла. Казалось, она испытывает замешательство.
- Прошу прощения, Таск! - сказала она, встряхнув головой. - Прошу прощения. Да хранит тебя Бог.
Он смотрел ей вслед, когда она уходила через заграждения под огнем противника. Однако его рука еще хранила ощущение от ее ледяного прикосновения.
- Прошу прощения! Ишь ты! - горько сказал он ей. - Прощения за что? За боль? За ответственность? За то, что я родился с этим, не имея выбора? Ладно, это не совсем так. Был у меня выбор. Я мог бы забыть о просьбе умирающего отца, мог бы послать Стража малыша куда подальше, мог бы сто раз бросить Дайена в любом месте. Как говорит Икс-Джей, галактика чертовски большая. Но я этого не сделал.
- Я не могу быть Стражем! - вдруг закричал Таск ей вслед. - Это все равно что опекать... комету!
Бесполезно. Она уже ушла. Но ему хоть стало легче от того, что он это высказал. Он услышал, что его кто-то зовет, увидел отчаянно размахивающего рукой Линка. Таск взглянул на часы. Пора. Он со вздохом опустился на колени рядом с Нолой, устроил ее поудобней, позавидовав ее спокойному, безмятежному сну.
* * *
Дерек Саган шел по коридорам своего погибающего корабля. Время уже вышло. У него остались считанные минуты, чтобы добраться до своего космоплана и отойти на необходимое расстояние от огненного шара, в который вскоре превратится "Феникс". Но он шел, не бежал. Последнее, что он сделал, покидая мостик, было прощание с остающимися на корабле техниками.
Для прессы это станет большим подарком. Для некоторых он будет героем, для многих других - трусом. Он выиграет сражение, вытеснит коразианцев из системы, пожертвует своим кораблем, проводя в жизнь стратегическую задачу по уничтожению противника. Но если при этом он не погибнет сам, не сгорит в облаке огня, враги будут поносить его. Забавно, что общественное мнение не станет считать человека героем, если он не отдал жизнь за какое-то дело. Но во многих случаях жизнь требует вдвое больше смелости, чем смерть.
Он останется жить. И постарается сделать так, чтобы очень многие пожалели об этом.
Принятый стимулянт давал Сагану ощущение полноценного сна и сытости. Он избавился от одолевшей его накануне депрессии и свел ее к легкой усталости. И теперь, когда он шел по коридорам пустого корабля, зная, что проходит по ним в последний раз, он думал о будущем, а не о прошлом.
Планы его еще не оформились: пока он не мог и не хотел обозначить их четко. Он играл партию живыми шахматами, и слишком многие фигуры в беспорядке разбегались по доске. Его пешка, мальчишка, направлен в бой, в передовые порядки. От Сагана будет зависеть, сохранить ли и использовать эту пешку или пожертвовать ей к концу партии. Его слон, Снага Оме, лелеет мысль о том, чтобы сыграть на обеих сторонах против каждой из них. Адонианец получит хороший урок. Неясно, что затевает противник, но теперь, во всяком случае, Саган видит лицо врага.
Командующий добрался до своего космоплана. Его телохранители ждали его здесь. Он мельком оглядел ангарный отсек, испытывая странное ощущение. Да, Мейгри здесь побывала. Будто в воздухе остался ее аромат, эхо ее голоса. Куда она направилась? Что она задумала? Запутает ли она его игру или облегчит его победу? По крайней мере он знал, что она ненавидит и боится их общего врага не меньше, чем он. Однако, к сожалению, она пока еще не знает, кто этот враг.
Саган забрался в космоплан. Телохранители влезли вслед за ним. Им пришлось потесниться: все трое были крупными, мускулистыми, а кабина была рассчитана лишь на двух пилотов. Включив все системы, он проверил их исправность. Это заняло некоторое время. Центурионы хранили молчание. Дисциплина требовала от них говорить лишь в случае, если к ним обращаются. Лица их были бесстрастными, но Саган, оглянувшись, заметил выступивший на лбах пот, увидел, как они нервно облизывают пересохшие губы.
Криво усмехнувшись, Саган запустил двигатели. Он вылетел, бросив на "Феникс" лишь прощальный взгляд. Его рука лежала на кожаной котомке, которую он положил рядом с собой.
С коразианского корабля, зависшего неподалеку, даже не стали по нему стрелять. Что для противника небольшой космоплан, выглядевший пылинкой по сравнению с той крупной добычей, которую им предстояло захватить!
Саган ввел координаты "Непокорного", откинулся на спинку кресла и расслабился, сосредоточившись на полете. Игра на некоторое время вышла из-под его контроля. Ему предстояло сделать один ход, ход конем, который вынудит королеву хорошо себя вести.
- "Непокорный", говорит Командующий. Передайте капитану Уильямсу, что я вылетел. Не предпринимать никаких действий против наемников до моего прибытия.
"Все слишком просто", - сказала себе Мейгри. До "Ятагана" Таска она добралась без осложнений. Атаки десантников продолжались, но Мейгри заметила, что стрельба ведется лишь для острастки. Все ждали. Чего?
Нового командира? Сагана? Подобно терпеливому рыболову, ощущающему малейшее подрагивание лески, Мейгри чувствовала, как Командующий входит в ее сознание. Ниточка, соединявшая их, натянулась, задрожала.