— Это довольно трудно объяснить. Я не вызывал дьявола. Это было покаяние, даже папа теперь это делает.
— Подождите минутку…
Он ушел, чтобы написать направление. Я легко мог догадаться, что он там пишет. Зрительные галлюцинации и делирий у семидесятилетнего больного, возможно, ВИЧ-инфицированного, наркомана и, вероятно, гомосексуалиста. Необходимо сделать анализ крови.
Он вернулся через полчаса. Ему удалось разыскать место в больнице общего профиля в Венеции.
— Как вы сами мне сказали, ваше психическое здоровье и физическое состояние не в лучшем виде. Вы будете госпитализированы на несколько дней в специализированное отделение, одно из лучших, в городской больнице общего профиля. Скоро за вами приедут санитары. Завтра я вас навещу. Ах нет, это же будет суббота… Я к вам зайду в понедельник. До свиданья, dottore, — и он вышел, почему-то подмигнув мне на прощание, чего я не понял.
Я ждал санитаров до десяти вечера. Тут дело пошло живее. Подписи, снова подписи. Трое полицейских ушли, их сменила новая команда. Ночной патруль. Они принимали меня за сумасшедшего, наркомана или гея или и то, и другое, и третье в одном лице. Перед уходом я снова тупо искал свою трость, но не забыл захватить «пилюльницу».
Трое санитаров исподтишка следили за мной, пока мы гнали полным ходом на больничном мотоскафо с включенной сиреной и бортовыми огнями. Струя за кормой сверкала в свете луны, и волны от катера скакали по заплесневелым стенам канала.
Около полуночи мы прибыли в городскую больницу. Меня напугало воспоминание о гробе, который оттуда выносили и чуть не уронили в воду. Когда же это было? Кажется, будто целый месяц прошел. Я что, тоже так буду покидать эту больницу?
Пришлось разбудить дежурного врача. Он был не в духе.
— Поместите его в номер 320, — распорядился он.
Отдельная палата с койкой — какое счастье! Окно с толстыми решетками. Я разделся, и на меня натянули длинную льняную рубашку.
— Ложитесь!
Вошла ночная сиделка. Настоящая венецианская мамаша — mamma, маленькая, толстенькая, усталая, но улыбающаяся. Она наклонилась надо мной:
— Nonno, vi faccio fare una grossa dormita[109].
И она, вонзив иглу в вену моей руки, ввела в нее все содержимое большого шприца…
Глава 14. Венецианское метро
Суббота, 18 сентября 1999 года
Нужно было бежать отсюда, и немедленно. Я чувствовал, что связан по рукам и ногам, и понимал, что меня собираются под покровом ночи бросить в канал. Мне удалось вылезти из постели и освободиться от моих оков. К счастью, дверь в палате оказалась незапертой. В голубых отблесках луны я прошел по длинному коридору до перехода, соединяющего два северных крыла больницы. Тут я решился прыгнуть в бездну и пролететь до набережной. Легко и приятно было парить теплой венецианской ночью. Это определенно был не сон. Чтобы убедиться, что я бодрствую, я стал громко перечислять названия районов северной Италии: Валле д’Лоста, Лигурия, Пьемонт, Ломбардия, Венеция, Трентино-Альто-Адидже, Фриули-Венеция-Джулия. Я сделал последний looping[110] и приземлился за причалом для вапоретто. Выйдя на набережную, я увидел четыре темные тени, похожие на огромных птиц. Это были люди, мужчины или женщины, одетые в большие черные балахоны или тоги с длинными рукавами, в черных масках с большими клювами. Эти громадные птицы, увидев мое приближение, затрясли головами, и тени от их клювов запрыгали по стене больницы. Они раздвинулись, чтобы меня пропустить. Один из них положил мне руку на плечо и предложил черную тогу и маску.
— Наденьте тогу и маску. Сохраняйте молчание. Мы поедем на метро до кладбища Сан-Микеле. Ступайте за мной!
Он направился к правой стороне пристани и нажал там на рычаг, столь искусно скрытый, что он казался частью самой конструкции. Тут я увидел, что из воды к нам медленно поднимается большой черный цилиндр. Он достиг уровня наших глаз, выступая над поверхностью воды метра на три. Цилиндрическая дверь повернулась и открылась. Я последовал за четырьмя черными птицами и осторожно спустился по внутренней стороне трубы, цепляясь за перекладины лестницы. Я проник в подводное сооружение: это был огромный цилиндр метра два в диаметре и метров пять длиной, едва освещаемый зеленым светом, исходящим из двух больших стеклянных иллюминаторов, расположенных спереди и сзади. Один из людей-птиц, видимо главный, закрыл внутреннюю часть цилиндра и входной шлюз. Мы молча присели на сиденья.
Послышался характерный шум от поступающего воздуха, журчание воды, и внезапно меня отбросило назад на спинку сиденья. Наш корабль резко отшвартовался. Он бесшумно заскользил в длинном металлическом туннеле, увлекаемый давлением воды, бившей ключом позади нас, по направлению к выходу, который только что открылся в туннеле.