Кажется, ему не удалось убедить Ари. Она продолжала хмуриться.
— Мне это совсем не нравится. Слишком опасно. Лучше бы остаться здесь и договориться с кем-нибудь, чтобы последил за вами. У вас же есть помощник? Или пусть доктор Уильямс поглубже вами займется. Надо проверить…
— В здравом ли я уме? — грубовато перебил он.
— Вовсе нет. Просто я имела в виду серьезное обследование. Он же вам предлагал? И он готов не вести протокол обследования.
— Это он вам сказал? И о чем еще вы успели побеседовать? Он что-то затеял?
— Да нет же, Спенс. Я ничего такого не хотела сказать…
— А в чем тогда идея? Убедить меня, что я псих?
Внезапная перемена его настроения напугала Ари. Она не знала, что делать, поэтому сказала:
— Хорошо, Спенсер, я сделаю, как вы говорите. Вы полетите, а я устрою так, чтобы никто не узнал. Но перед полетом позвольте доктору Уильямсу осмотреть вас; через такую процедуру все равно проходят все, кто собирается лететь.
Он откинулся на спинку стула, изо всех сил стараясь взять себя в руки. Выражение его лица напугало Ари.
— Я подумаю над этим, — резко сказал он, и вскочил так быстро, что опрокинул стул, на котором сидел. Ничего удивительного, что ему удивленно посмотрели вслед, а потом вопросительно на Ари, оставшуюся сидеть за столом. Она покраснела. Подскочил официант и мгновенно поставил стул на место.
— Ничего страшного, мадемуазель, — сказал он и любезно помог ей встать из-за стола.
Она поспешно вышла из ресторана.
Глава 15
… До лаборатории Спенс добрался в отвратительном настроении. Ари предала его. Он доверял ей, а оказалось, что она заодно с доктором Уильямсом. Он убеждал себя, что эти двое, составившие заговор против него, совсем ему не нужны. Но беда в том, что он сам никому не нужен.
В своем нынешнем состоянии он чуть не вернулся к своей детской привычке кусать ногти. Без сомнения, Тиклер, встретивший его возле входа, заметил, в каком состоянии находится патрон.
— Где вы были, доктор Рестон? Мы о вас беспокоились.
— Беспокоились, да? — Спенс окинул помощника злобным взглядом. — Прямо вот так настолько беспокоились, что вам даже в голову не пришло заглянуть в лазарет?
— Я туда и собирался как раз, — сказал Тиклер. — Вы же не пришли на сеанс, я не знал, что делать…
— Уже ничего. Со мной все в порядке. Попал в небольшую аварию, вот и все.
— Но ваш голос, ваше лицо… Что случилось?
— Как-нибудь потом, может, и расскажу. А сейчас мне хотелось бы посмотреть те данные, которые я просил вас подготовить.
Тиклер зачем-то описал полный круг по лаборатории, хотя от терминала его отделяли несколько шагов. Спенс мрачно улыбнулся; похоже, ему удалось-таки всерьез ошарашить привередливого Тиклера.
Он прошел через лабораторию к своему месту в кабинке. Упал в кресло и цапнул бортовой журнал с явным намерением переломить свое эмоциональное состояние работой. Но стоило ему устроиться в кресле, как ожил экран связи с компьютером, сопроводив вызов звуковым сигналом.
Видимо, сообщение имело невысокий приоритет, звук прекратился, экран мигнул, оставив лишь красную полоску. И без того расстроенный, Спенс решил не обращать на сообщение внимания, но вместо этого почему-то нажал клавишу на панели под экраном.
Выскочило его имя и идентификационный номер. Сообщение действительно не помечено как важное, так что компьютер не предложил для его распаковки вводить персональный код доступа. Некоторые сообщения более высоких уровней вообще не отображались на экране, а выводились только на печать, после многократных подтверждений права доступа.
Спенс коснулся клавиши и прочитал следующее: «Спенс, не могли бы вы зайти ко мне, когда представится возможность. Нужно поговорить. Аджани.»
Вот это да! Его приглашали заглянуть к гению, как будто они старые приятели. Конечно, это довольно лестно, но о чем Аджани хочет с ним поговорить? Единственный способ выяснить это заключался в том, чтобы пойти и узнать.
Спенс встал, собираясь выйти, и чуть не столкнулся с Тиклером.
— Вот те средние значения, о которых вы говорили, доктор Рестон, — угрюмо проговорил помощник, протягивая ему стопку распечаток.
— Спасибо, Тиклер. Потом посмотрю. Сейчас мне надо идти. Срочное дело. Я скоро вернусь. Подготовьте настройки для следующей серии экспериментов. Сегодня вечером начнем. И, пожалуйста, Тиклер, поострожнее с энцефамином. В прошлый раз пролили столько, что всю станцию можно усыпить. К тому же это довольно дорогой препарат!
Спенс вышел, оставив раздраженного Тиклера бормотать что-то оправдательное. Пожалуй, настроение стало немного получше. Ему почему-то доставляло извращенное удовольствие сбивать с толку Тиклера. Наверное, нехорошо, но он отмахнулся от этой мысли.
Надо было взглянуть на схему. Он никогда раньше не бывал в секции HiEn и не очень понимал, как туда добраться. Он коснулся HiEn на сенсорном экране указателя, изучил предложенный маршрут и поспешил дальше. Прошел по Пятой авеню, свернул там, где она отходила от главного ствола и вышел к станции метро Белт Лайн. Незачем блуждать по запутанному центру Готэма. Он вышел со станции в синей секции, поднялся на ближайшем лифте на четыре этажа вверх и оказался как раз на месте.
Каюта Аджани состояла из двух тесных помещений, забитых электронным оборудованием и гидромассажными ваннами. Комнатушки немногим отличались от ванных комнат, но за ними виднелась большая лаборатория. В одной каморке стояли кровать и стул, в другой — письменный стол и мощный терминал с тремя вогнутыми экранами и гибкими клавиатурами.
— К сожалению, кому-то из нас придется сидеть на кровати, — извиняющимся тоном сказал Аджани, впуская Спенса. — У меня здесь тесновато. Заходите, располагайтесь, пожалуйста.
— Спасибо. — Спенс окинул взглядом царящий внутри беспорядок. Каждый квадратный дюйм пространства, за исключением условного прохода через комнаты, был завален данными в самых разных обличьях — на бумаге, на дисках, на лентах, накопителях и даже на дискетах. Это напомнило Спенсу его собственную комнату в университете много лет назад.
— Больше ни за что не буду жаловаться на тесноту в своей каюте, — с усмешкой проговорил Спенс, — по сравнению с вашим становьем у меня просто роскошные апартаменты.
— Да мне больше и не нужно. Я здесь не часто бываю. В лабораториях просторнее, а там, где мы экспериментируем, места еще больше. Наши эксперименты меня сильно заинтересовали. Я начинаю думать, что Пакер просто свалил на меня основную часть работы. — Худощавый смуглый мужчина помолчал, а затем лукаво добавил: — Но это не беда. Я ему действительно нужен. Я заставляю его и эту команду бездельников думать продуктивнее!
Он повернулся и провел Спенса в соседнюю кабинку. Спенс шел за хозяином, стараясь ничего не зацепить ненароком. Не самая простая задача. Аджани перегрузил разноцветные накопители на стопку картонных коробок высотой по колено и жестом указал Спенсу на стул. Сам он уселся на кровати в позе лотоса. Спенс тут же решил, что его хозяин — индус.
— Откуда вы родом, Аджани?
— Из Сан-Франциско. — Аджани рассмеялся, заметив растерянное выражение Спенса. —Все впадают в одну и ту же ошибку. Мои предки из Нагаленда. Отец — из Импхала, а мать — из самого Манипура. Они познакомились в Лондоне, когда отец преподавал в Королевской академии. Сейчас он в Оксфорде.
О своих родителях Аджани говорил с гордостью, и Спенс почувствовал определенную близость с ним. Попутно он позавидовал Аджани и его отношениям с семьей — хотя он ничего о них не знал — и пожалел о том, что у него так не сложилось.
— Они восемь лет ждали, прежде чем привезти меня в Соединенные Штаты, — продолжал Аджани. — Мы приехали по программе «Профессиональные навыки» сразу после войны. Въездные визы обошлись отцу в двенадцать тысяч долларов. Мне было восемь лет, я был тогда в седьмом классе, и все смеялись надо мной за то, что я такой маленький.