Глава 21
… Спенс много раз смотрел на снимки с Марса. Но все они не соответствовали действительности. Марс сиял розовым светом, как большая розовая луна, темно-красные борозды прочерчивали поверхность шара. На фоне черного космоса с россыпью звезд планета казалась манящей и безмятежной.
Корабль приближался, и красный шар в иллюминаторах с каждым часом становился все больше, хотя до посадки «Кречета» оставалось еще неделя.
— Великолепное зрелище!
Спенс узнал голос и повернулся навстречу другу.
— Еще какое, Аджани! Я знаю, это не моя область, но планета и впрямь завораживает — в ней есть нечто странное и чуждое.
— Открою вам секрет: все остальные чувствуют примерно то же, что и вы, даже Пакер. Он делает вид, что все это уже видел, а все равно смотрит и смотрит. Марс влечет его, как и всех остальных. — Аджани говорил своим обычным приятным голосом, но в глубине его черных глаз светилась искра восторга.
Спенс оторвался от иллюминатора и взял Аджани под руку.
— Я бы съел чего-нибудь. Составите мне компанию?
Они вышли из галереи, и пройдя узким коридором на корму, оказались в столовой. За длинными столами сидели люди с дымящимися кружками. Хронометр над окном раздачи показывал 1:25.
— Хорошо, — сказал Спенс. — Еще часок поработаем, а пока выпьем кофе и перекусим, как обычные люди.
Сальников время от времени давал ускорение на двигатели. На это время возвращалась сила тяжести. Обычно люди подгадывали обед к таким периодам, поскольку многим надоело высасывать еду из вакуумных пакетов и пить из грушевидных сосудов в свободном полете.
Спенс и Аджани взяли кружки с кофе, положили на тарелки бутерброды и отдельно несколько вкусных рассыпчатых пирожных. Усевшись за один из столиков, они принялись за еду.
— Должен сказать, вы выглядите намного лучше, Спенс.
— Так я и чувствую себя намного лучше. Полет мне нравится. Я здесь обжился, и меня все устраивает.
Долгие недели путешествия сильно сблизили Спенса и Аджани. Они проводили часы за магнитной шахматной доской Аджани, и в какой-то момент Спенс почувствовал, что может доверить стройному индийцу свою жизнь. Уже несколько дней он подумывал о том, чтобы посвятить Аджани в перипетии последних недель на станции, и вот теперь окончательно решил открыться. Аджани тут же почувствовал особый настрой Спенса и терпеливо ждал.
— Мне кажется, вы догадываетесь, под каким давлением я находился на станции, — Спенс дернул головой назад, туда, где остался Готэм.
— Да, я чувствовал. Что-то с вами было сильно не в порядке.
— Вы заметили это еще при первом разговоре, когда я к вам пришел. Честно говоря, меня это напугало. Я рад, что у нас было время здесь, на борту, поближе узнать друг друга, и теперь я хотел бы рассказать вам, что именно со мной приключилось.
Аджани не ответил и только немного наклонил голову, показывая, что готов слушать.
— Даже не знаю, как начать, чтобы не показаться сумасшедшим. Вы просто выслушайте меня, а потом будем разбираться. — Спенс глубоко вздохнул и поведал свою историю с самого начала и до того момента, как втайне от всех поднялся на борт «Кречета». Аджани сидел неподвижно, как камень, — только в глазах отражалась внутренняя работа. Он внимательно следил за рассказом.
— … Раньше мне и поговорить было не с кем. Я боялся, что мне не поверят. — Спенс допил остывший кофе и внимательно взглянул на собеседника.
— То, что вы рассказали, очень меня обеспокоило, друг мой. Жаль, что вы не поведали обо всем раньше. Вы ввязались в очень опасную игру.
Спенс беспокойно поерзал. Он не ожидал такой реакции.
— Ну, да, но вы же не думаете…
— Если бы дело было только в том, что я думаю! Но сейчас речь идет не о догадках. Я видел это своими глазами.
Он сцепил руки перед собой, и его взгляд обратился внутрь. Пришло его время говорить.
— Когда мне пришлось бросить школу из-за того, что я должен был возвращаться в свою страну, я сильно волновался. Отец говорил о горах Индии, о деревнях, расположенных на склонах гор над самой пропастью. Я хотел увидеть землю моих отцов, пройти теми дорогами, по которым ходили они.
Но по наивности я мечтал об идиллических благословенных землях. Я поднимался на вершины гор Нагаленда, заходил в деревни, где жизнь шла точно так же, как и тысячи лет назад, и наконец понял, что попал в ту же ловушку, что и жители этих деревень. И тогда пришел страх. Вы знакомы со страхом? Он бывает настолько велик, что заставляет людей в отчаянии кончать с собой. Каждый год люди умирают десятками, бросаются в пропасти, разбиваются о камни, лишь бы перестать ощущать жестокость неумолимого времени, избегнуть террора.
— Но почему? — воскликнул пораженный Спенс, — Чего они боятся?
— У их страха есть имя: Супно Каа Чор. В переводе оно означает «Похититель снов». Я не шучу. Эти люди верят, что существует особый бог — Похититель снов. Ночами он перелетает от дома к дому и крадет сны людей. А взамен населяет их сознание собственными снами и тем самым сеет семена безумия. Говорят, он обитает в горах, в Гималаях; там он хранит украденные мечты, складывает в огромный рубин, который охраняют шесть черных демонов подземного мира. Люди верят: когда у человека больше не остается сил, Похититель Снов отправляет его в ночь, заставляя покончить с собой.
— Но вы же не можете верить в эту ерунду!
— Я верю, что за этим стоит нечто реальное. Не забывайте, я видел последствия своими глазами. Я видел, как потерявшие разум люди бродят по холмам, крича от ужаса средь бела дня. Я видел изломанные тела в ущельях поутру, после визита Похитителя снов. Так что оно вполне реально, чем бы не оказалось на самом деле.
— Но вы не можете думать, что я… что у меня есть что-то общее с кучей перепуганных горцев?
Аджани странно посмотрел на него.
— Вы не забыли, что я — человек-связывающий-воедино? Я зарабатываю на жизнь тем, что связываю, казалось бы, несвязанные факты и разнородную информацию; моя работа — подсказывать то, что не сразу приходит в голову другим. Я говорю людям то, что, как мне кажется, возможно, более того — реально.
Спенс растерянно смотрел в мрачное лицо Аджани. Он пока не верил, пока сомневался в правоте сказанного индусом, но глубоко внутри него зрело предчувствие: Аджани прав.
— И что мне теперь делать? — жалобно спросил он.
— Как обычно в научной работе. Мы должны разработать план действий и способ обеспечить вашу безопасность, пока мы не вернемся в Готэм и не сможем продолжить исследования.
— Но здесь-то мне ничего не угрожает. — Спенс беспечно махнул рукой.
— К сожалению, это не так, друг мой. Вы сами это понимаете, иначе не отправились бы в экспедицию. И вы уже поняли: в том, что я говорю, есть немалая доля правды.
Прозвучал сигнал об окончании ускорения; все в столовой поспешно встали и понесли тарелки и вилки к приемному окну для грязной посуды. Никому не хотелось воевать с посудой, отлавливая ее в воздухе. Спенс допил остатки кофе и встал. Он некоторое время постоял , задумчиво разглядывая сидящего Аджани.
— Хорошо. Я сделаю так, как вы скажете. С чего начнем?..
Хокинг смотрел на своих помощников; глаза его, красные от бессонницы, тлели в глазницах раскаленными угольями. Он заговорил подрагивающим от сдерживаемого бешенства голосом:
— Три недели, а его все нет! Ни следа! И от этой девицы никакого толка! Миллен, ты получил ответ от жучка на посылке?
— Час назад.
— И что? Я жду.
— Посылка отправлена на адрес доктора Рестона, вернее, его отцу. И там ничего не было, кроме модели станции и поздравительной открытки.
— Х-м, это интересно. — Яйцевидное кресло медленно поворачивалось в воздухе, пока Хокинг обдумывал значение этой информации. Остальные молчали, ни один не смел прерывать ход мысли сурового начальства. Они привычно терпели припадки ярости Хокинга на протяжении всех трех недель и опасались только за свою жизнь. Внезапно Хокинг повернулся к ним, и его мертвенное лицо осветилось зловещим ликованием.