Он присел отдохнуть на гладкий грибовидный выступ, один из многих, попавшихся на глаза. Зрение подводило: пейзаж вокруг плыл и распадался на отдельные составные части, голова кружилась, видимо, сказывалось обезвоживание. Он представил себе группу будущих исследователей, как она бродит по тем же улицам, натыкается на его кости и принимает его за последнего оставшегося марсианина.
Спенс сидел, с трудом удерживая ускользающее сознание, и тут взгляд его упал на один из ульев на площади, стоявший отдельно от других. Строение почему-то показалось ему важным, хотя оно не особенно отличалось от других. Его можно было с большой натяжкой назвать холмом или куполом, стены которого на некоторой высоте превращаясь в отдельные отсеки.
Некоторое время Спенс тупо разглядывал сооружение, потом голова его свесилась на грудь, он соскользнул с выступа, на котором сидел, упал на бок и заснул…
Проснулся он почти сразу, во всяком случае, он мог бы поклясться, что голова его только-только коснулась земли, и вот он уже не спит. Но сильное жжение в горле и пульсирующая головная боль говорили о том, что он все-таки проспал некоторое время.
Что его разбудило? Кто-то позвал его по имени. Ему показалось, что звук шел как раз из купола напротив. Имя его произнесли так быстро, что оно вполне могло ему и помститься. Только отзвук его продолжал висеть в воздухе, и не был похож ни на эхо, ни на какой другой отголосок. Спенс медленно снял шлем.
Сухой и спертый воздух в этой части пещеры вполне годился для дыхания, хотя кислорода в нем могло бы быть и побольше. Во всяком случае, он не задыхался, как раньше. Его окружала гробовая тишина. Только звук его собственного дыхания.
Наверное, я заснул, подумал Спенс, потому что в скафандре кончился кислород. И если бы голос не позвал его, он бы уже не проснулся. Просто задохнулся бы во сне.
Он посидел, глядя на шлем со смесью тоски и облегчения. С одной стороны, благодаря шлему он избежал многих серьезных опасностей, с другой — это была бы спокойная, безболезненная смерть — заснуть и не проснуться, испытывая рези в животе от голода и жгучее ощущение в горле от жажды.
Пока он размышлял, не надеть ли снова шлем и закончить игру, опять прозвучало его имя. Только теперь звук пришел с другой стороны, хотя и невозможно было определить, откуда именно. Умирающие часто слышат голоса, напомнил он себе. Такие случаи хорошо задокументированы.
Но Спенс продолжал чувствовать, что его тянет именно к жилищу в форме холма на другой стороне площади. Он так и не решил, стоит ли верить галлюцинации, но все-таки, кряхтя, поднялся и шагнул вперед. А что, собственно, он теряет? Конечно, нет там ничего интересного, как и в других зданиях. Все они одинаково пусты. Но почему бы и не пойти?
Вскоре он уже стоял перед зданием-холмом и смотрел на темный вход.
Кое-как он протиснулся внутрь и тут же ударился обо что-то прямо возле входа. «Что-то» оказалось довольно твердым, Спенс ударился сильно и неловко упал.
Здесь, в прохладных недрах здания темнота стояла, наверное, уже много столетий. Спенс перевернулся на спину и позволил тьме окутать себя, он сдался, стал ее частью. Ему хотелось просто лежать, тяжело дыша, и никогда больше не шевелиться. Но любопытство заставило его подняться на четвереньки.
На что это такое он налетел? Какая-то плоская твердая штука. И холодная. Он до сих пор ощущал холодок на боку, в том месте, где ударился. Что бы это могло быть?
Наверное, это будет его последнее исследование. Ну и пусть. По крайней мере, он будет знать, что нашел. Не поднимаясь с колен, он подполз ко входу, уперся ладонями в гладкую поверхность и приподнялся.
Что теперь? Он задумался. В этом темном месте кое-что нашлось… и что дальше?
Надо попробовать подвигать эту штуку, чтобы свет не закрывала… Нет, не получится, он слишком ослаб, и ухватиться не за что…
Он провел руками по поверхности предмета, чтобы получить хоть какое-то представление о размерах и форме, как слепец, пытающийся угадать природу объекта, которого никогда не видел. Стало понятно, что вещь гладкая, но состоит из плоскостей, соединяющихся под небольшими углами, как пластины брони или грани драгоценного камня.
Спенс поднес руки к верхушке объекта и нащупал длинный цилиндр, торчащий из верхней грани. Наверху цилиндром оканчивался большой сферой. Еще два таких же цилиндра обнаружились по обеим сторонам прямоугольника.
Странная находка заинтриговала Спенса. Он встал — пожалуй, слишком резко для его нынешнего состояния, — головокружение нахлынуло темной волной. Он пошатнулся и упал, сзади под ноги подвернулось что-то еще, поменьше. Упал он довольно громко и, кажется, что-то раздавил. Шум от его падения давно стих, но звук не кончился, и в нем слышалось что-то знакомое. Он лежал в темноте и слушал. Не почудилось. Где-то рядом на каменный пол падали капли воды.
Глава 6
— Просто дай мне еще один день! Я прошу совсем немного. Отправишь отчет завтра утром.
Пакер, сгорбившись в кресле узла связи, откинулся назад и печально посмотрел на друга.
— Хорошо, — вздохнул он. — Я думаю, не так уж важно, когда отправить сообщение. Все равно уже неделя прошла. Но объясни, что ты задумал? Ведь ты же понимаешь, что шансов больше нет. Аджани, эта задержка бессмысленна.
Худощавый смуглый мужчина задумчиво кивнул, а затем заговорил, понизив голос, словно боялся, что его подслушают.
— Вчера мне приснился сон, — почти прошептал он. — Я видел Спенса. Живым. В какой-то пещере или в подземном зале. Он в плохом состоянии, но все-таки жив.
— И ты веришь этому сну?
Аджани медленно кивнул.
— Но почему? Объясни!
— Знаешь, Бог иногда говорит с людьми в снах или видениях. Я воспринял это как знак продолжать поиски.
Пакер нахмурился. Пощелкал переключателями на панели перед собой.
— Как знак? Мелодрама какая-то… Впрочем, не обращай на меня внимания. — Пакер отвернулся. — Делай то, что считаешь нужным. Но я должен передать им хотя бы то, что Спенсер пропал. А ты пока подежуришь. Разворачивать антенны — это долгое занятие. Договорились?
— Договорились. — Аджани благодарно улыбнулся огромному физику.
— Что еще? Тебе же нужны ключи от машины?
— Я просто подумал, что тебе тоже хотелось бы верить. Ты же тоже надеешься, что он все еще жив, верно?
— Конечно, я надеюсь! Погибнуть вот так...
— Я не это имел в виду, ты же знаешь. Ты тоже хотел бы поверить в мой сон. Так?
— Ладно. Признаю. Конечно, я хотел бы верить, что где-то там за нами наблюдают…
— Желание верить — это уже шаг к вере. Разве нет? — Аджани повернулся и бесшумно исчез среди оборудования узла связи.
— Ну что ты будешь делать с этим индийцем? — проворчал Пакер, встал, отодвинул кресло и пошел проверять, как там кадеты справляются со сборкой зондов для следующей стадии терраформирования.
Тонкие пальцы Хокинга стремительно летали над клавиатурой его кресла, едва касаясь рифленых клавиш. Вой, похожий на вой смертельно раненой собаки, висел в воздухе, быстро меняя тональность, уходя за пределы слышимого диапазона. Перед ним на полу возник круг света; кресло развернулось и повисло точно над центром круга.
Воздух вокруг кресла начал потрескивать. Затем прямо посреди комнаты возникло тусклое свечение, быстро превратившееся в сияющий голубой нимб. Внутренняя часть нимба искрилась, там сталкивались и перемещались неясные тени. Но вот из мелькания света соткались очертания фигуры.
Хокинг подождал, пока перед ним сформировались знакомые черты его грозного хозяина.
Орту сидел, свесив старую голову, складки желтой кожи обвисли, глаза закрыты, он неподвижен. Выглядит совершенно безжизненным, но Хокинг знал, что это лишь иллюзия.
Лысая голова медленно поднялась, и веки открылись. Два желтых глаза смотрели с холодной злобой рептилии. Тонкий, безгубый рот, вытянутый в прямую линию, изогнулся. На мысли и движения Орту тратит минимум усилий. Для него важна цель, все остальное — лишнее.