— Они заложники, Орту. Я подумал, что лучше…
— Ты думал! Я твой господин! Ты действуешь по моей воле! Или ты забыл?
— Нет, Орту. Я не забыл. Но эта девушка... эта девушка — подружка Рестона. Вот откуда я знаю, что он придет. Если нам помогут местные начальники, мы приведем его. Ты же этого хочешь, правда?
Орту, казалось, обдумывал сказанное, а потом тяжело произнес:
— Люди Фазлула здесь. Прикажи им, чтобы губернатор перехватил Рестона на дороге и доставил сюда. Я не хочу опять потерять его. — Голова Орту снова опустилась; глаза закрылись.
— Как прикажешь, Орту.
— А эти… заложники. Устранить! Зря ты их сюда притащил. Нам они не нужны.
— Да, Орту. Все будет исполнено.
Благовония струились серыми волнами, заполняя комнату, где Орту сидел как статуя. Хокинг, почти задыхаясь от дыма, оглядел комнату, которую он и так прекрасно знал. Как всегда, ее вид вызвал в нем пугающее очарование. Ведь здесь жил хозяин — Орту сидел здесь лет сорок или пятьдесят — и из этой комнаты он направлял свою волю в сознание исполнителей.
Хокинг снова взглянул на иссохшее тело и почувствовал внутри нарастающий гнев. Орту — само воплощенное терпение; он ждал тысячу лет, пока его планы начали сбываться. И он подождет еще тысячу, пока они начнут приносить плоды. Я не могу ждать так долго, подумал Хокинг про себя. Теперь, раз у нас появился шанс, мы не будем ждать!
У Хокинга имелись собственные планы в отношении нового мирового порядка, разработанного Орту. Эти планы вскоре начнут воплощаться. Казалось нелепым, что один человек, упрямый Спенсер Рестон, в одиночку остановил их продвижение как раз тогда, когда оставалось всего несколько шагов до осуществления их мечты. Что такого важного в этом Рестоне? Он был никем — червяком, которого нужно раздавить.
Кого-то устранить придется; Хокинг это понимал. Но начнет он не с Ари и ее отца; они понадобятся, по крайней мере до тех пор, пока станция не перейдет под их полный контроль. Значит, устранить надо Рестона.
Хокинг молча удалился; его кресло в облаках благовоний выплыло из комнаты. Конечно, корень всех бед — Рестон. Его обязательно надо убрать. Странно, почему он не подумал об этом раньше. Возможно, боялся, но сейчас не боится.
Он даст людям Фазлула инструкции: Рестон не должен появиться в Калитири. Хокинг был готов действовать. Все складывалось отлично. Он даже начал напевать себе под нос, а на лице появилась жуткая ухмылка. Так ухмыляется череп…
Пакер не спал, когда в затемненный тюремный блок вошел злоумышленник. Он лежал на кушетке, уставившись в пустоту, когда услышал, как открылась внешняя дверь. Потом погас свет. Вот тут-то физик и понял: что-то не так.
Тихо, как змея, он соскользнул с кушетки на пол камеры, откатился к дальней стене и замер, ожидая, что будет дальше. Ждал он долго, даже решил, не привиделся ли ему чужак. Он уже собирался вернуться на кушетку, как послышался отчетливый щелчок, а за ним легкий шорох. Он замер.
От чувства близкой опасности волосы на затылке встали дыбом. Сколько он ни вглядывался в темноту, никакого движения различить не удалось. Он затаил дыхание. Раздался еще один щелчок, и клинок ослепительного голубого света прорезал тьму и ударил в кушетку. Импульс был очень коротким, за ним последовали еще два таких же. В камере резко запахло горелым пластиком и паленой тканью. Похоже, от кушетки ничего не осталось, лазерный импульс прожег ее насквозь.
Он боялся, что пришелец захочет убедиться в результатах выстрелов, и включит свет. Он вжался лицом в пол камеры, надеясь лишь на то, что убийца посчитает свою задачу выполненной. Так и оказалось. Новый шорох, звук открывающейся переборки, и незваный гость удалился. Пакер дрожал, но старался не шевелиться. Никто не спешил ему на помощь. Впрочем, злодей тоже не собирался возвращаться. Время замедлилось. Минуты тянулись мучительно долго. Он ждал.
Наконец Пакер решил, что опасность миновала. Он осторожно встал, подкрался к кушетке и нащупал светильник над изголовьем. Вспыхнул свет, и он уставился на аккуратные обугленные отверстия. Зеленый гель сочился из матраса и пузырился на оранжевой ткани. Импульсы были рассчитаны на то, чтобы убить его наверняка: три черных кольца на кушетке — одно там, где была его голова, одно — в области сердца и одно — в области живота, — все три смертельные.
Он все еще стоял над кушеткой и едкие струйки дыма заползали ему в ноздри, когда услышал позади голос. Он обернулся, готовый броситься на обидчика или нырнуть на пол, но это оказался Рэмм. Он стоял за прозрачной дверью и с интересом изучал Пакера.
— Вид у вас, сударь, несколько потрясенный, — констатировал начальник службы безопасности станции. — Вы в порядке?
— Почти, — с облегчением выдохнув, ответил Пакер. — Тут кто-то пытался меня убить.
— Не понял! Что пытался? — Рэмм набрал код и шагнул в камеру. — Это вы так шутите?
— Да какие уж тут шутки! Ничего смешного. — Он указал на искалеченную кушетку.
Рэмм тихонько присвистнул и резко обернулся к Пакеру, словно намереваясь убедиться, что тот и в самом деле в порядке. — Ну, знаете, вам повезло! Если бы вы спали, то уже не проснулись бы.
— К счастью, я не спал. — Пакер еще раз посмотрел на три прожженные дыры и содрогнулся. — Знаете, мистер Рэмм, мне здесь что-то не нравится. Пойду-ка я лучше домой. Это уже совсем другая игра. Ребята грубо играют. В следующий раз может не повезти.
Рэмм озадаченно потер подбородок.
— Я не уверен…
— В чем, собственно? — Пакер чувствовал раздражение. — По-моему, вы сказали, что мне нужно побыть здесь для моей безопасности. С безопасностью как-то не получилось, не так ли?
— Дело не в том. Куда вы пойдете? В свою каюту? В лабораторию? Уж там они вас точно достанут.
Об этом Пакер не подумал. Он тоже потер подбородок и озадаченно произнес:
— И что происходит у нас на станции? Кто-то с ума сошел?
— Вы и половины не знаете. Предлагаю поговорить в моем кабинете.
Пакер уныло поплелся за начальником службы безопасности. В кабинете Рэмм присел на край стола и скрестил руки на груди. Пакер устроился в одном из кресел для посетителей и кое-как пригладил свои рыжие лохмы.
— Хотите кофе? Или заказать что-нибудь поесть?
— Спасибо, не стоит. Может быть, позже. — Он ждал, когда Рэмм начнет говорить.
— Сегодня днем я обнаружил несколько вещей, которые кажутся мне чрезвычайно странными. Во-первых, исчез Сальников, и я нигде не могу его найти. Док Уильямс уверяет, что его погрузили на шаттл и отправили на Землю. По-моему, это вранье. За последние два дня уходил только один шаттл и, согласно записям, на его борту не было никаких раненых.
— Тогда куда он делся?
— Не знаю. Полагаю, что все еще где-то здесь, на борту. Его могли спрятать.
У Пакера что-то противно заныло внизу живота. Так бывает, когда опускаешься в быстром лифте.
— Проблема в том, что мне потребуется пара сотен человеко-часов, чтобы найти его, а как только я начну его искать, те, кто его спрятал, тут же и перепрячут.
— А как насчет того парня, который пытался меня убить несколько минут назад?
— Это случилось между сменами. Вторая смена еще не заступила. Боюсь, никто ничего не видел.
— Да как это может быть?! — Пакер вышел из себя. Его тут заперли в камере на ночь, а оказывается, никто не дежурил, когда на него напали.
Рэмм неопределенно взмахнул рукой.
— Ну а чего вы хотите? Мы не полиция — я имею в виду, ну, или не совсем полиция. У нас же тут не район с высоким уровнем преступности. Обычный город. В основном мы просто следим за тем, чтобы люди держались подальше от строительных площадок и кладовых ресторанов в нерабочее время. Забастовок у нас тут не предвидится. Готэм не очень приспособлен для подавления вооруженного восстания. У нас даже в планах такого нет. Кто мог ожидать, что случится нечто подобное?
— Значит, — проворчал Пакер, — пора корректировать планы. Если уже не поздно, конечно.
Глава 10
Лагерь бандитов, напавших на караван, больше напоминал цыганский табор. Палатки из сшитых кое-как кусков брезента, растянутые на разномастных шестах, придавали месту дикий вид. Откуда-то набежали маленькие дети, чтобы поглазеть на странных пленников. Старики сидели вокруг прогоревших костров, шамкая беззубыми деснами, и тупо смотрели на отряд, вернувшийся с добычей. Женщины прибежали посмотреть, что их мужчины принесли для них. Атмосфера в общем-то была довольно беззаботная.