Аджани сидел на кровати, скрестив ноги, и кивал, глядя куда-то над головой Спенса. Спенс знал, что такая поза характерна для предельного сосредоточения друга и не мешал ему обдумать факты.
— Да, возможно, ты прав, — наконец сказал Аджани. — Одевайся. Я разбужу Гиту. И сразу пойдем.
Спенс вернулся к себе в комнату, надел только что выстиранный и отглаженный комбинезон и сунул ноги в ботинки. В комнате Аджани он застал очень сонного Гиту. Лингвист тер глаза и почесывал живот. При этом он возмущался:
— Пропустить завтрак в доме раджи — это преступление!
— Интересно, ты думал бы также, если бы знал, что это твой последний завтрак на земле?
— Даже так? — Глаза Гиты округлились. — Значит, прошлой ночью у вас были неприятности. Я догадался, хотя вы ничего не рассказываете бедному Гите. Я все должен узнавать сам.
— Не время обижаться. Надевай тюрбан, — посоветовал Спенс. — Мы ничего вам не стали рассказывать просто потому, что не было времени. Не стоило волновать вас понапрасну, пока мы сами не разобрались в том, что видели ночью.
— Вы думали, что я не пойму, — жалобно сказал Гита, наматывая на голову длинную полосу тонкого синего муслина.
— Я пока сам не понимаю! — отрезал Спенс.
— Мы ничего не собирались скрывать от тебя, — миролюбиво объяснил Аджани. — Все расскажем, как только уберемся отсюда. Сейчас нам надо идти.
— Я готов, — фыркнул Гита. — Раз надо, значит, надо.
Спенс подкрался к двери и приоткрыл ее, осмотрелся и жестом предложил остальным следовать за собой. Стараясь не шуметь, они прошли по длинному коридору и спустились по широкой мраморной лестнице в большой вестибюль. Во всем дворце царила тишина; ничто не шевелилось в сером утреннем сумраке.
Двигаясь быстро и незаметно, как грабители, они пересекли прохладный мраморный зал, стараясь прятаться за огромными зелеными колоннами. Но стоило им приблизиться к большим бронзовым дверям, в тишине зала раздался спокойный голос:
— Мои гости покидают меня? А я надеялся, вы погостите еще немного.
Друзья застыли на месте. Из-за колонны вышел Фазлул в сопровождении дворцовой стражи, вооруженной древними ружьями. Несмотря на почтенный возраст, выглядело оружие готовым к применению. Раджа подошел с той же картонной улыбкой на лице, с которой встречал их. — Надо же! — иронично произнес он. — Я как раз собирался организовать для вас путешествие в горы. А вы уже уходите…
— Мы ни в чем не виноваты, господин губернатор, — быстро сказал Аджани. — Позвольте нам уйти с миром.
— О, я не собираюсь вас удерживать. — Он повернулся к Спенсу. — Вы же хотели увидеть местные достопримечательности — храмы, дворцы и тому подобное. Я постараюсь исполнить ваше желание.
Фазлул поднял руку и щелкнул пальцами, вперед выступила стража и взяла всех троих под руки. — Доставьте их в Калитири. И позаботьтесь о том, чтобы путешествие оказалось приятным для наших гостей.
Их вывели из дворца и усадили в допотопный броневик с открытым кузовом. Двигатель долго кашлял, но все же завелся. Двое охранников сели на лавки по обе стороны от наших путешественников, а двое других уселись в кабине. Броневик двинулся к воротам.
Спенс оглянулся и увидел губернатора, стоящего на ступенях и наблюдающего за ними. Он чувствовал себя преданным — полным дураком, которым вертел как хотел хитрый правитель. Он долго смотрел на Фазлула I, до тех пор, пока они не выехали за ворота. Только потом до него дошло, что скорее всего они едут на встречу с Похитителем снов.
— Я бы предпочел явиться неожиданно, но зато нам не придется идти пешком, — пробормотал он Аджани. — И на том спасибо. Пешком мы бы долго туда добирались Возможно, Господь решил сократить нам путь.
— Ну и ладно. Меня уже изрядно утомили всякие дорожные трудности, — сказал Спенс.
Олмстед Пакер хотел всего лишь отправить сообщение жене, но в результате чуть не лишился жизни, а заодно поставил под угрозу все тщательно продуманные планы Готэмского подполья. Он знал, что жена ждала от него вестей и, вероятно, сама пыталась сообщить о возвращении в Готэм, поэтому закодировал сообщение и отправил его, не задумываясь о том, что мятежники могут перехватывать исходящий трафик.
Люди начальника службы безопасности Рэмма поджидали на выходе из кабинки связи на главной оси Бродвея.
— Вы Олмстед Пакер?
— Кто? Я? — Пакер попытался прикинуться дурачком.
— Пройдемте с нами, пожалуйста. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов. — Один из мужчин шагнул вперед и взял его за руку.
Главная ось всегда переполнена народом, поэтому охранники не рассчитывали на сопротивление — кто же захочет устраивать сцены посреди улицы? Но Пакер однажды уже оценил гостеприимство Рэмма, и не хотел повторять печальный опыт. Он стряхнул руку охранника и стал громко звать на помощь. Их тут же окружили любопытные.
Охранники растерялись. Они было приказали толпе разойтись, а когда это не возымело результата, разозлились. Кто-то в толпе отпустил какую-то шуточку, кто-то выкрикнул нечто язвительное — службу безопасности не любили — и охранники начали доставать электрошокеры. Пакер воспользовался замешательством, нырнул в толпу и побежал.
Охранники погнались за ним, но вскоре потеряли его в скоплении людей возле одного из радиусов. Пакер добрался до убежища и, не отдышавшись, описал сцену своего неудачного задержания серьезно слушавшему Сальникову. Капитан помолчал, а потом спокойным голосом сообщил:
— Охранники получили приказ стрелять на поражение.
— Точно? — недоверчиво спросил Пакер.
Большой русский невесело усмехнулся.
— Нас обоих признали опасными. Мы на заметке. А вы, друг мой, в следующий раз постарайтесь не быть таким наивным. С женой поговорите, когда все закончится. А пока…
— Ладно, следующего раза не будет. Я не настолько дурак, чтобы дважды попадаться на одну и ту же удочку.
— Вот и прекрасно. Скоро я сделаю из вас настоящего борца за свободу. — Астролетчик ощутимо хлопнул физика по спине. — Не помню, я говорил, что мой прадед участвовал еще в Гражданской войне? Работал в Москве под прикрытием. Вот это был настоящий борец за свободу.
— Говорили, но всего раз пятьдесят.
— А о том, как дедушка Никко спас жизнь президенту накануне первых выборов? Об этом рассказывал? — И воспользовавшись тем, что Пакер промедлил с ответом, принялся со вкусом излагать историю, которую Пакеру уже не раз доводилось слышать.
Физик привык к бесконечным рассказам Сальникова, некоторые ему даже нравились. Время на разговоры было, пока они ждали, когда освободится очередной радиус или появится какая-то новая информация. Они успели подружиться, и теперь Пакер считал себя опытным заговорщиком.
Пока Сальников развлекал его рассказом, Пакер думал об их будущем. Тесное помещение под стыковочным отсеком в зоне обслуживания гидравлики стало для низ временным убежищем; Пакер мечтал вернуться к себе в лабораторию, и впредь зарекся жаловаться на тесноту своего офиса.
— Когда мы отсюда выберемся?
— Э? Что? — Сальников сбился в своем мерном повествовании.
— Ну, когда это все закончится?
— Вы нервничаете, друг мой.
— А кто бы на моем месте не нервничал? Я устал шнырять по всей станции.
— Терпение. Вот начнется вторая смена, глядишь, узнаем что-то новенькое. Я жду сообщений от нашего человека в офисе директора.
— Мы и так много узнали. Еще одно сообщение вряд ли что-нибудь изменит.
— Не согласен. Мы уже знаем, что мятежники почему-то медлят. Они ждут. А пока пытаются делать вид, что все идет нормально. Но мы-то знаем, что все не так. Значит, наша задача донести наше знание до остальных. И мы обязательно это сделаем. Но пока время еще не пришло.
— И когда оно придет, это ваше время? — с раздражением спросил Пакер.
— Теперь уже скоро. Вот когда мятежники открыто заявят о своей попытке взять станцию под контроль, тогда и придет наше время. Населению Готэма придется решать, на чью сторону встать.