Небесная экономика — довольно странная вещь, подумал Спенс. У него было стойкое ощущение, что в мире царит некий незримый порядок, тонкая симметрия, которая уравнивала его пребывание на Земле и участь сумасшедшей Кэролайн Сандерсон, держала в невообразимом равновесии их жизни и жизнь этой обители с ее скромными учениками, пребывающими в постоянном молитвенном бдении. А кто против них? Похититель снов? Наверное, здешние люди молятся не только против него, но и против тьмы вообще, против зла, повисшего над всей Землей, против неразумия, грозившего погасить свет в душах, но не способного добиться своей цели.
А что ему препятствует? Неужели это крошечное сообщество, и еще многие другие подобные общины, кажущиеся такими незначительными в мире прогресса и достижений науки? Неужели это они держат мир в равновесии своей преданностью посреди враждебного мира? Странная у небес экономика…
На следующее утро они рано покинули семинарию. Никто, даже те трое, что стояли на коленях перед крестом на полу святилища, не заметил их ухода. Кир, похоже, полностью оправился от последствий оглушившего его удара. Он легко и быстро шел по двору семинарии в серебристом свете зари, а маленький пухлый Гита семенил рядом с ним.
Спенс поднял деревянную щеколду и вышел за ворота. Он чувствовал себя отдохнувшим и спокойным, как будто обрел глубокую уверенность в том, что его метания во тьме не напрасны. Он осознал цель. Ночь, проведенная в святилище, стала для него лучшим лекарством, принесшим выздоровление, в котором он так нуждался.
Они молча вернулись по своим следам к месту, где разбили лагерь. Когда взошло солнце, они уже стояли у прогоревшего костра и смотрели на круг холодного пепла. Было тихо. Вот только корабль Кира пропал.
Глава 25
Хокинг в своем кресле тихо влетел в мрачное помещение, наполненное клубами благовоний. Облака дыма завивались маленькими вихрями вокруг летающего кресла и успокаивались, когда оно двигалось дальше. Орту неподвижно сидел на своем возвышении из подушек, свесив голову на грудь, уложив длинные руки на колени. Это была та самая энергосберегающая поза, в которой Хокинг заставал своего хозяина всегда, сколько он помнил. Древний марсианин двигался редко.
Но едва Хокинг приблизился, лысая голова вздернулась, и страшные глаза уставились на вошедшего.
— Зачем ты явился? Я тебя не призывал.
— Я видел, наги вернулись. Есть какие-нибудь новости?
В голосе подчиненного прорезалась нотка, которой Орту раньше слышать не приходилось. Он изучающее посмотрел на Хокинга и сказал:
— Узнаешь, когда я сочту нужным.
— Лучше сейчас, — спокойно произнес Хокинг.
Большие желтые глаза распахнулись.
— Ты смеешь задавать мне вопросы?
— Я устал играть в покорного слугу, Орту. Отныне мы будем действовать на равных…
— На равных? Никогда!
— Да, Орту, на равных. Я долго терпел твои капризы. Много лет я провел в твоей тени, но больше этому не бывать!
— Пошел вон, дурак. Убирайся! Мечты о власти вскружили тебе голову. Только я говорю, как и когда случится то или иное. — Светящийся обруч на голове Орту, кастак, наливался пурпурным светом.
— Нет, Орту, так больше не будет. Да, у меня есть мечты о власти, есть и собственные планы, но ты о них ничего не знаешь. Кое-что из них я уже начал претворять в жизнь, а вот ты сидишь и ничего не делаешь.
— О каких планах ты говоришь, безумец?
— Скажи мне, что случилось? Что нашли наги?
— Те, кто нам нужен, сбежали.
— Как?! Что случилось?
— Какая разница? Они сбежали…
— А Хранитель?
— Хранитель с ними. Они идут сюда.
— Так что же мы сидим? Чего ждем? Надо подготовиться к их приходу!
Орту погрузился в себя.
— Делай, что хочешь. Не нам бороться с Хранителем… Я слишком стар.
— Орту! — Хокинг кричал во весь голос, чего никогда не позволял себе раньше в этой комнате. — Послушай меня! Не уходи в себя! Ты мне нужен! Если мы хотим одолеть их, мне понадобится твоя сила!
Марсианин все дальше уходил в состояние транса.
— Ты не можешь победить их… поздно. Мы проиграли…
— Нет! — закричал Хокинг. Пневмокресло подлетело ближе к застывшей фигуре. Орту не шевелился. Хокинг взглянул на опущенную голову своего хозяина и заметил, что кастак нервно пульсирует. Он протянул дрожащую руку и коснулся источника силы Орту.
Глаза Орту распахнулись.
— Что ты творишь?! — выдохнул он. На лице старца появилось растерянное выражение.
— Отдай мне кастак!
— Нет! — Орту попытался откинуть голову, но костлявые пальцы Хокинга уже крепко держали его. Хокинг чувствовал, как Орту пытается освободиться из его хватки и поразился, насколько слаб его хозяин. Быстрым движением он сдернул обруч.
— Я же говорил тебе: у меня все под контролем! — Хокинг торжествующе повертел кастаком перед пораженным Орту. — Сила моя!
— Отдай! — закричал Орту. — Ты не понимаешь, что делаешь!
— Я достаточно понимаю, чтобы спасти нас, раз уж ты не хочешь ничего делать! Теперь он мой, Орту.
Марсианин попытался вырвать обруч из рук Хокинга, у него не получилось, и он бессильно откинулся на подушки.
— Теперь я буду отдавать приказы, Орту.
Орту неподвижно лежал на подушках и только умоляюще смотрел на Хокинга.
— Верни мне его, — едва слышно прошептал он. — Без него я умру.
— Ну и умирай! — Кресло подалось назад. — Ты мне больше не нужен, Орту. Я и так долго терпел тебя.
— А-а-а! — простонал Орту и подался вперед, словно пытаясь задержать Хокинга. Но у него совсем не было сил. Он снова откинулся на подушки, его хрупкое тело бил крупный озноб.
Хокинг, не оглядываясь, выплыл из комнаты. Он уже все продумал. Пусть приходят. Он их уничтожит, всех, кроме Рестона. А потом и его тоже, но сначала нужно сломить этого упрямца. И пока он будет этим заниматься, Рестон будет умолять его о смерти, да так и сдохнет с именем Хокинга на устах. Хокинг плотоядно ухмыльнулся, такое удовольствие ему доставило видение пресмыкающегося Рестона, умоляющего о милости. Ну, посмотрим, может, он и смилостивится…
Путешественники шли мелким редколесьем все выше и выше, приближаясь к Калитири. Дорога была понятна. Они все время видели перед собой гору, безмятежную и величественную, с ее склонов струились белые клочья облаков. При первом взгляде на нее становилось очевидно, насколько гора далека от мира людей.
Они поднимались по террасам с полями, засеянными просом и рисом; террасы веками вырубали на склонах, и теперь они ступенями гигантов поднимались вверх. Они видели местных жителей, обрабатывавших поля на пару с буйволами, латавших промоины, оставленные в полях дождями. Люди, навьюченные не хуже животных, несли дрова из окрестных лесов. Везде шла тихая обыденная работа, казавшаяся такой мирной и доброй.
Крестьяне с корзинами шли по своим делам, изредка бросая недоуменные взгляды на троих чужеземцев и их непомерно высокого спутника, иногда их окликали, желая удачной дороги. Спенс смотрел на то, как тяжко трудятся здесь люди, и скоро ему стало казаться, что он уже был здесь раньше, когда-то… Подобное дежа вю приключалось с ним и раньше на их извилистом пути. Временами возникало чувство узнавания. Но на этот раз сцены были лишены той странной паники, которую он помнил по своим снам.
Конечно. Вот оно! Его сны! Он бывал здесь во сне. Спенс остановился и огляделся, словно оценивая место, казавшееся очень знакомым. Эти самые холмы он видел во сне, этих оборванных крестьян он видел во сне, они и тогда убирали камни с полей, складывая их в заплечные корзины. Сон возвращался. На мгновение мир застыл и утратил реальность. Однако чувство прошло, и все вокруг приняло обычный вид. Воспоминание отступило, он помотал головой, чтобы прогнать остатки растерянности.