Включая их мать.
— Это никогда не пройдет в суде, — говорил Ронан. — Нам надо бороться.
— Это не имеет значения, — твердил Деклан. — Мама — ничто без него. Почему бы нам не уйти.
— Мы должны бороться, — настаивал Ронан.
Деклан уже отвернулся.
— Она не борется.
Ронан мог пошевелить пальцами. Его тело снова было его. Он чувствовал холодную деревянную поверхность коробки в своих руках, его вездесущие кожаные браслеты сползли на пальцы. Он ощущал рубцы и углубления букв, вырезанных на коробке. Трещины ящичков и подвижных частей. Его пульс подскочил от трепета созидания. Неровный страх сотворения чего-то из ничего. Вытащить что-то из сна — не самое простое.
Не самое простое — вытащить только одну вещь из сна.
Забрать даже карандаш — это маленькое чудо. Забрать любой предмет из своих кошмаров… Никто, кроме Ронана, не знал ужаса, который жил в его голове. Бедствия и черти, завоеватели и чудовища.
У Ронана не было секрета опаснее этого.
Ночь кипела в нем. Он опутал себя вокруг коробки, снова удерживая мысли. Теперь он начал немного дрожать. Он вспомнил, что сказал Гэнси:
— Ты удивительное создание!
Ронан думал, что «создание» — хорошее слово для него. «Что я за чертовщина?»
Может, Гэнси не спал.
Ронан и Гэнси оба страдали от бессонницы, хотя у них были очень разные решения этого вопроса. Когда Ронан не мог — или не хотел — спать, он слушал музыку, пил или шел на улицу в поисках автомобильных проблем. Или все вместе. Когда Гэнси не мог заснуть, он изучал толстый журнал, в который собирал все про Глендовера, или, когда он был слишком уставшим, чтобы читать, то использовал коробку от хлопьев и ведерко краски, чтобы добавить еще одно здание к модели Генриетты, высотой по пояс, которую он конструировал. Один не мог помочь другому заснуть. Но иногда было лучше просто знать, что ты бодрствовал не один.
Ронан вышел из своей комнаты с Чейнсо на руке. Как и ожидалось, Гэнси сидел, скрестив ноги, на главной улице, медленно махая недавно окрашенным куском картона в направлении единственного оконного кондиционера. Ночью он выглядел особенно маленьким, а склад — особенно большим. Освещенный только маленькой лампой, он сидел на полу рядом со своим журналом, комната зияла сверху, пещера гения, полная книг, карт и треногих геодезических приборов. Ночь за сотней окон была черной плоскостью, делая их просто очередной стеной.
Ронан положил деревянную коробку, которую он только что нагрезил, рядом с Гэнси, а затем отошел в другой конец крохотной улицы.
Гэнси был забавным и старательным со своими ночными очками, сползшими к носу. Он перевел взгляд с Ронана на коробку и обратно, не сказав ни слова. Но вынул один из наушников, продолжив протирать линию клея вдоль миниатюрного шва.
Потерев шею сзади, Ронан опустил Чейнсо на пол, чтобы она развлекалась сама. Она отправилась перевернуть корзину и пройтись по ее содержимому. Это был довольно шумный процесс, с шелестом, как у секретаря на работе.
Сценарий казался старым и знакомым. Они вдвоем жили вместе на Монмауте практически столько же, сколько Гэнси был в Генриетте — почти два года. Конечно, здание не выглядело как сейчас в начале. Это была лишь одна из множества заброшенных фабрик и складов в Долине. Их никогда не сносили. Про них просто забывали. Фабрика Монмаут ничем от них не отличалась.
А потом в город пришел Гэнси со своей сумасшедшей мечтой и смешным Камаро и купил здание за наличку. Никто другой его не замечал, хотя каждый день ездили мимо. Оно стояло на коленях в траве и лианах, а он спас его.
Осенью, после того, как Ронан и Гэнси стали друзьями, и летом до Адама они тратили половину свободного времени на охоту за Глендовером, а вторую половину — на вытаскивание барахла со второго этажа. Пол был покрыт хлопьями краски. Провода свисали с потолка, как лианы в джунглях. Сколотая фанера создавала навес напротив отвратительных столов из ядерной эры. Парни сжигали хлам на заросшей парковке, пока копы не попросили их прекратить, и тогда Гэнси объяснил ситуацию, и копы вышли из автомобилей, чтобы помочь закончить работу. Это удивило Ронана, он еще не понимал, что Гэнси мог убедить даже солнце остановиться и дать ему время.