Звучат тосты, льется широкой рекой вино. Гремит музыка. Собравшиеся умеют и любят веселиться. Люди рассыпаются веером из-за стола. Вот уже первые пары кружатся в вихре штраусовских сказок, колышутся в волнах плавного менуэта; расплавленным хрусталем льется шопеновский полонез…
После опьяняющих танцев поручик с Люциной выходят на освещенную веранду и оттуда, тихонько спускаясь мраморными ступенями, направляются в парк.
Старые безмолвные липы, застыв в удивительном спокойствии, посеребренные лунным светом, прислушиваются к людскому веселью и музыке, несущейся из зала. Начавшаяся осень слегка наложила мазки своей богатой золотом и желтизной палитры на наряд обитателей парка. Теперь все здесь покрыто лунно-осенней желтизной. Вдоль длинной аллеи деревья выстроились, будто на параде. Слегка опьяненной вином и переполненной счастьем Люцине мерещится, что деревья шепчутся тоже о любви… Любовь заполняет все существо и поэтому девушке кажется, что весь мир должен интересоваться только любовью. Вот-вот кинутся в объятья деревья и затанцует весь парк в вальсе штраусовской «сказки венского леса».
— Как прекрасен мир, Мечик! Посмотри на эти каштаны и липы. Мне немного жаль их, потому что безумно люблю жизнь, движенье, музыку, а они теперь увядают… Но, может быть, деревья по-своему счастливее нас? Кто знает? Мы уйдем и побываем во многих местах, а липы будут стоять до самой их смерти. К чему я это все говорю, Мечик?
— Все это очень красиво, дорогая! Но не жалей об увядающем парке. Он зазеленеет вновь весною…
— Да, будет весна. Но где будем мы, когда он снова оденется молодой листвой?.. Скажи, Мечик, ведь мы… будем жить здесь?
— Едва ли. Кажется, я получу назначение за границу.
— Бедные липы… Но что мне липы, когда ты со мной…
Полная луна скромно прикрылась облачком…
— Теперь никакая сила не сможет нас разлучить!
— Ничто! Ничто! Никогда!!!
Но двое опьяненных счастьем людей не подозревали, что неумолимая рука событий уже заносит над ними страшное оружие, готовое опуститься и уничтожить жизнь, любовь и счастье людей…
— Какой же сувенир тебе подарить на память о сегодняшнем вечере, пока мы окончательно не соединимся в одну семью?
— Подари мне что-то памятное, необыкновенное, — мечтательно произнесла Люцина.
— Мне бы хотелось подарить такой необыкновенный сувенир, который никогда не потеряется и вечно будет с тобой.
— Я хочу именно такой вечный подарок, — оживленно говорит восторженная Люцина.
— Вот видишь ту звездочку, справа над липой. Самую крупную?
— Вижу, Мечик! Ту, которая ярче других.
— Пока будет светить та звездочка и излучать дальний, мерцающий свет — до тех пор буду любить тебя. Если случайно окажемся в разлуке, взгляни на звезду и узнаешь: жив ли я и что думаю о тебе; она передаст тебе мои мысли. А если случится — погаснет звезда, знай, что нет меня больше в живых.
Офицер чувствует, как к губам его прижалась рука Люцины.
— Замолчи, Мечик! Я не хочу жить, если звездочка потухнет…
И снова луна прикрылась облаком.
2. Сон наяву
Всему бывает конец.
Окончился и именинный бал, и Люцине жаль прошедших мгновений… Но что жалеть о прошедшем прекрасном дне, когда завтрашний будет еще прекраснее!..
Утомленная, но возбужденная и радостная, прошла она в свою спальню. Все казалось новым, как бы омытым, освеженным великой радостью, будто впервые увидела она знакомые предметы, рассматривала и трогала каждую вещь. Вот засохший бессмертник…
— Какой чудный, будто талисман, — произнесла девушка, погладив сухие, шуршащие цветки, сохраняемые со дня первой встречи с Мечиславом. Вот переплетенный в темносиний бархат дневник, которому она доверяла свои тайны. Милые, дорогие вещи! Каждая из них — свидетельница ее счастья! Куда бы судьба не забросила ее — они всегда будут с ней. С драгоценными сувенирами ни за что не расстанется Люцина…
Приготовленная постель манит белоснежными простынями. Глаза Люцины сами собой постепенно закрываются… минута, и сон берет свое. На белой подушке уже рассыпались светлые, золотистые локоны в слабом свете мерцающей лампады.
Путаются один за другим сны. Вот какая-то огромная, тысячерукая, многоликая гадина приближается к девушке, готовясь схватить ее. Ужас сковывает члены… Но вот появляется Мечик. Он в страшном бою, достойном борьбы Геракла с Горгоной-Медузой, повергает гадину… Из отрубленных голов чудовища хлещет кровь…
Кровь, кровь, кровь…
— О, Мечик, спаси меня! Я боюсь этой крови…