— Что они хотят?..
Гость провел весь день в нарастающем беспокойстве, все ожидая новой телеграммы. Ночью он скорым поездом выехал в Мадрид…
В испанской столице он долго петлял по улицам, проделывая сложнейшие и неожиданные приемы заметания следов, порядком утомив Магду и даже выносливую Зулу. Наконец, трио расположилось на отдых в третьеразрядном пансионе на улице Виктории.
Утром под дверью лежал конверт с телеграфным вензелем испанского королевства… Телеграмма гласила:
«Теща Джонса ожидает прибавления семейства. Родственники Эрика здоровы и уезжают в Гамбург. Старый знакомый».
— Родственники Эрика уезжают в Гамбург! При чем тут Гамбург? Будь ты проклят со своим прибавлением семейства!..
Боно Рито не выдержал и бежал в горы. Испанский крестьянин за небольшую плату увез его на скрипучей телеге, запряженной парой волов, в сады Эстремадуры. На террасах лениво лежащих гор, зрел виноград. Наступала благословенная пора в Испании — спадала летняя жара и отдаленное море дышало прохладой… Боно превратился в сборщика винограда и, нарядившись в туземную одежду, стал более похож на Дона Педрилио Камарадоссу, чем на сына великого жреца, одного из островов Желтого моря…
Время летело и, казалось, было создано для того, чтобы трудолюбивое семейство пришлых-чечако тратило его на сбор тяжелых гроздей, поддернутых синеватой изморозью… Прекрасен виноград в садах Эстремадуры — сами солнечные брызги, налитые в клеточки, просвечивают сквозь благородную кожицу всех цветов и расцветок, присущих винограду… О, Дон Педрилио влюблен в испанский виноград и постигает в садах глубокую мудрость бытия.
Боно Рито учился у многих народов, в том числе и у соотечественников Педрилио Камарадоссы, звучное имя которого скрыло его от мира.
Девочка-подросток стоит на скалистой террасе. Она подставила загорелое лицо под ветер, налетевший с отдаленного Средиземного моря. Он, казалось, был еще дальше и запел в выветрившихся скалах песчаника несложную левантинскую песенку. К ней прислушивалась Магда, пытаясь подражать ветру… Она любила сбор винограда и теперешнюю спокойную жизнь! Это лучшая пора детства, после песни матери о дыме цветущих яблонь… Но сколько ни пыталась девочка узнать у отца, куда девалась ее мать — японец неизменно молчал.
…Три года провело семейство пришельцев в удивительной тишине и спокойствии, но начавшаяся гражданская война согнала их с насиженного места и бросила вечных путников в водоворот событий. Снова пришлось приняться за старое ремесло и трио повело беспокойную жизнь, участвуя в представлениях бродячего цирка на базарных площадях Кастильи.
Несколько раз подозрительных испанцев арестовывали попеременно — то республиканцы, то сторонники Франко…
В солнечный день, по шоссе, покрытому толстым слоем белой лессовой пыли, шагали двое взрослых и тринадцатилетняя девушка, которая, однако, казалась старше своих лет. Старая женщина плотно укуталась платком, как бы сохраняя кожу от солнечных ожогов (что часто выручало Зулу от всяких неприятностей и давало возможность пользоваться привилегией уважения к пожилым представительницам прекрасного пола). Педрилио маршировал в белом холщевом одеянии, громыхающих деревянных сандалетах и клоунской шапке, — словом, это было довольно живописное трио.
— Фьюить!!! — просвистела пуля, чмокнувшись о шоссе. Где-то раздался выстрел, еще и еще прокатилось эхо в скалистых ущельях. Спустя пару минут с обеих сторон дороги открылась усиленная перестрелка и даже затявкали пулеметы. Перед озадаченными путешественниками на шоссе разорвалась мина, подымая облако пыли. Сзади показались силуэты перебегающих солдат…
— Кто ты? — спросил рослый кабальеро со старинным мушкетоном.
— Артист странствующего цирка.
— Шпион? — недоверчиво покосился воин, беря клоуна на мушку.
Тогда Зула пустилась в пляс, а Магда, потряхивая дребезжащим бубном, запела популярную песенку. Живописно одетый, похожий на любовника оперетты воин рассмеялся и опустил свой старинный мушкетон эпохи Евгения Савойского… Спектакль продолжался.
Вскоре противники: повстанцы и республиканцы, обступив тесным кольцом плясавших, дружно захлопали в ладоши и по спине друг друга. Зрелище их приковывало и интересовало больше, чем война. Дон-клоун показывал занятные фокусы с превращением магических черных и белых шариков.