— Да.
Сэм Холланд глубоко вздохнул.
— Спасибо за откровенность.
— Вы сами должны решить, как много следует знать вашей жене… А сейчас, если сможете, попытайтесь хоть немного вздремнуть. Пит Демилия и один из моих агентов проведут в вашем доме всю ночь. Я сейчас уйду, но вернусь рано утром.
— Если захватить наверх какую-нибудь работу, то, пожалуй, можно и задремать, — с невеселой улыбкой кивнул Сэм. — Да и кварта[7] «Бифитера», которую я уже открыл, тоже должна помочь.
Они вместе вернулись в библиотеку, и Сэм дал Демилии стакан с кокой.
— Кстати, телефон у меня на столе рабочий. После трех звонков трубку снимает телефонистка.
— Мы обратили внимание на то, что номера разные, — кивнул лейтенант Демилия. — Спасибо, мистер Холланд.
Гаффни спросил:
— К-а-у-ф-м-а-н, правильно? Откуда он?
— Кажется, из Лос-Анджелеса, — рассеянно ответил Сэм. — Нет, из Беверли-Хиллс… Надеюсь, вы не собираетесь доставать Дева?
— В этом нет необходимости, — успокоил его Роберт Гаффни.
Сэм сунул бутылку с джином подмышку, взял несколько папок и высокий стакан со льдом и вышел из библиотеки.
Как только он вышел из комнаты, Демилия снял трубку телефона прямой линии с кабинетом шефа Демкуса и вопросительно посмотрел на специального агента ФБР.
— Дев Кауфман, — сказал ему Гаффни. — Они с Кэрол Уоттерсон жили вместе, пока она училась в Беркли. Наверное, он тоже там учился. Необходимо выяснить, где сейчас этот Кауфман, что делает и что может рассказать о Кэрол Уоттерсон.
— Кто знает, — сказал Демилия, — может, он сейчас как раз и находится с мисс Уоттерсон.
— Это было бы чертовски неудачно для него.
Неприятности начались после того, как Сэм Холланд открыл дверь в ванную комнату. Свет из ванной попал на викторианскую кровать с балдахином и обнаженную неровно загорелую спину жены. Скорее всего перед тем, как окончательно уснуть, Филисия успела распустить свои пепельно-белокурые волосы. Волосы Кэрол были более светлыми и мягкими, но фигуры у матери и дочери были одинаковые.
Увидев спящую Филисию, Сэм вновь подумал о Кэрол. Мышцы на груди и бицепсах неприятно сжались, сердце будто сдавила чья-то безжалостная рука. Несмотря на только что принятую холодную ванну, он вновь покрылся потом. Сэм снял очки, и все в комнате сразу стало расплывчатым: высокие тени и неясный свет, похожий на солнечный свет бледного утра, сверкающий на белом снегу, Филисия в своем беспокойном сне как бы отдалилась.
— Останься со мной, Сэм, — попросила она перед тем, как заснуть, и его охватило сильное желание быть сейчас рядом с ней. Ему страшно захотелось уснуть, положив руки на ее гладкое мускулистое тело.
Но когда Сэм Холланд приблизился к кровати, то даже несмотря на отсутствие очков заметил, как из тени в изножьи появился белый орел, охраняющий сон Филисии. Расправленные крылья птицы замерли перед полетом. Сэм отпрянул назад с негромким криком отвращения. Филисии этот орел почему-то показался стильным, и она заплатила за него в антикварном магазине, по мнению Сэма, чересчур много. Он презирал птицу, а сегодня, наверное, после похищения Кэрол ему даже показалось, будто он увидел новую угрозу в поднятой белой голове и фарфоровых когтях. Это было, конечно, глупо, но если он останется спать с Филисией, как она того хотела, то ему вне всяких сомнений обязательно приснятся птицы, причем не такие безобидные, как эта, сделанная из фарфора. Птицы будут кружить вокруг, бросаться на него и душить своими тяжелыми крыльями…
Потрясенный Сэм вышел в ванную комнату и закрыл за собой дверь.
«Ты просто устал, парень», — насмешливо подумал он. Это было справедливое напоминание о том, что он не может уйти в сторону слишком рано и не может вновь позволить себе так сильно устать, как это не раз бывало раньше.
Холланд вошел в свою комнату и сел на край кровати. Мускульные спазмы продолжались, и он с немалым трудом плеснул джин в стакан на кубики льда. Первый глоток показался горьким, и Сэм испугался, что его вырвет. Но после второго ощущение горечи постепенно прошло, и джин оказал свое обычное парализующее воздействие. Холланд сделал еще глоток и удовлетворенно вздохнул. Паника и тревога отступили. Допив первый стакан, он налил второй и примерно через час неторопливого потягивания джина почувствовал абсолютный покой.
В эту ночь Сэм Холланд был не в состоянии работать. Он выключил ночник, лег прямо в халате и уставился на освещенный лунным светом потолок. Сэм чувствовал вялость, но сна не было ни в одном глазу. Он знал, что утро будет ужасным и невыносимым, но им всем как-то придется пережить его.