– Ты хочешь сказать – не даст ему попятиться, сойти на землю, – сказал Сэм. – Тут скорей лом понадобится. Сходи за ломом, Чарли.
– Правильно, – сказал Нед. – Мам лом сию минуту понадобится. Но покамест нам и прута хватит. В тебе весу маловато, – сказал он мне. – Отдай прут мистеру Буну и мистеру Мастаку. Жмите прут к поджилкам, будто это упор. – Они принялись жать, держа гибкий прут за концы – Теперь толкайте его вперед. Когда скажу «щелк», щелкай погромче, пускай думает, что и хлопнут его сильно. – Но мне даже не пришлось щелкать. Нед сказал коню: – Давай, милок, двинули в Пассем! – И конь шагнул вперед, Бун и Сэм за ним, нажимая на поджилки согнутым дугой прутом, и вот его передние ноги уже ступили на прочную платформу, потом заключительный рывок, отчаянный скребущий звук – и вот платформа прогрохотала, как будто конь прыгнул на дощатый мост.
– Когда надо будет загнать его в вагон, одним прутом да прищелкиванием не отделаешься, – сказал Сэм.
– А мы загоним его ломом, – сказал Нед. – Принесли его? – Лом был уже тут. – А ну, отворотите эту куриную жердочку, – сказал Нед.
– Постой, – сказал Сэм. – Зачем?
– А затем, что он перейдет по ней в вагон, – сказал Нед. – Он к ней привык. Уже знает – на том конце его не обидят, не напугают.
– Зато он с нутром вагона еще незнаком, запаха его не почуял, – сказал Сэм. – Вот что меня смущает. – Однако в Недовой идее был смысл. К тому же мы настолько далеко зашли, что остановиться теперь было немыслимо, даже если бы Нед велел, скажем, разобрать две стены склада, чтобы коню не пришлось огибать углы. Поэтому Бун и железнодорожник отворотили ломом сходни от платформы.
– Черт побери, – сказал Сэм. – А потише нельзя?
– А вы при нас на что? – сказал Нед. – Зря, что ли, вы в медных пуговицах ходите? Должен же от них быть хоть какой-нибудь прок. – Но чтобы втянуть сходни на платформу, и перетащить их, и перекинуть, как мост, с платформы в черную зияющую пасть вагона, понадобились все мы, включая мисс Корри. Затея Нед подвел коня, и я сразу понял, что имел в виду Сэм. Конь действительно был незнаком с запахом товарного вагона, зато, в отличие от нас, простых смертных, видел в темноте его нутро; помню, как я подумал Вот мы и сходни отодрали, и нам уже не суметь до света даже спустить его с платформы. Но ничего страшного не произошло. То есть не произошло ничего. То есть не понимаю даже, что произошло; никто из нас не понял. Нед подвел коня, чьи копыта гулко стучали но доскам, к сходням, которые превратились теперь в мост, и встал на мост в дверях вагона, уговаривая коня, легонько натягивая повод, пока наконец конь не поставил одну ногу на мост, – и уж не знаю, что я в тот момент подумал; секунду назад я считал, что во всем Мемфисе не хватит народу, чтобы втащить коня в этот чернеющий зев, в следующую секунду я стал ждать того же рывка, прыжка, что и в прошлый раз sa сходнях; но конь поднял ногу и опять поставил ее на платформу, и они с Недом уставились друг на друга, застыв, как в живых картинах. Я услышал, как Нед перевел дух.