Иблис показал на один из коридоров, который вел к винтовой лестнице, нырявшей в темноту. Они все стали спускаться, погружаясь в непроницаемую темноту. Спуск занял не больше минуты, и им приходилось все время держаться руками за стену. Они оказались в небольшом помещении, где перед утопленной дверью стояли четыре человека Иблиса, держа наготове оружие. Увидев своего босса, они расступились перед большой плотной черной дверью.
Она была словно из ночного кошмара: сделана из черного дерева, на котором вырезаны изображения чудовищ, демонов и зверей с разверстыми в ярости и страхе пастями. По поверхности ползли десятки потерянных душ: женщин, мужчин и детей, молящих об искуплении, которого им не суждено получить. Синди отпрянула при виде этого, при виде глаз детей, наполненных недоуменным страхом. Она отступила, словно боясь, что дверь схватит ее и обречет на такую же судьбу.
КК, хотя и испытала потрясение, осталась на месте. Она уставила взгляд в середину двери на выдолбленный паз — длинный и узкий, пустота, требующая заполнения, словно кто-то умелой рукой выскреб и изъял сердце двери, — и наконец поняла назначение посоха; поняла, откуда он был взят, где его место.
Филипп Веню вышел вперед, все обступили его, а он протянул руку. Иблис передал ему кожаный чехол и, словно в почтительной церемонии, сделал несколько шагов назад. Босс снял крышку с металлического тубуса, засунул внутрь руку и извлек оттуда темный двухфутовый посох, драгоценные камни на древке и в змеиных глазах которого посверкивали в свете пламени.
Веню подошел к двери, держа этот артефакт, словно новорожденного ребенка. Без колебаний вставил посох в паз — тот подошел идеально. Защелкнулись два черных зажима, закрепляя его в пазу.
Филипп отступил, посмотрел на дверь, которая теперь выглядела завершенной — две темных змеи, готовые атаковать друг друга, нашли свое место. Драгоценные камни словно пульсировали в свете факелов, как ожившее сердце. Все затаили дыхание в ожидании чуда. В помещении повисла тишина — никто не знал, что произойдет дальше.
Потом послышался слабый шум, низкий, гортанный, словно заговорила сама земля. Глаза бойцов расширились, они крепче ухватились за оружие. Синди встала поближе к бойцам, словно они могли ее защитить. Потом с оглушающим щелчком посох раскололся на две части по оси. Защелки отпустили его — и он выпал на пол, обнажилась темная смола, составлявшая его основу, и всем стала ясна его современная природа.
Глаза Иблиса, когда он увидел, что посох поддельный, потемнели, его затрясло от злости. Он повернулся к КК — на лице застыла маска первобытной ярости.
— Что ты сделала?
Но тут в дело вмешался Веню, он подошел — и тут же замолчавший Иблис рядом с ним показался карликом. Он посмотрел на дочь, выдержал ее взгляд. Потом посмотрел на сломанный посох и, к немалому удивлению Иблиса, рассмеялся.
— Что ты сделала с настоящим посохом? — заорал тот, пытаясь протиснуться мимо Филиппа.
— Прогуляемся, — сказал отец, обращаясь к КК и Синди. Он повернулся к Иблису. — Осмотри другие комнаты. Эта дверь — моя забота. Я сам ею займусь.
Дочери молча последовали за Веню наверх по темной лестнице. Они прошли по комнатам, освещаемым факелами, мимо помещения, где в безмолвной молитве сидели монахи. Поднялись по широкой лестнице на второй этаж храма и, наконец, оказались в большом зале. Бревенчатые стены здесь были украшены религиозными символами: мандалы и иконы с ликом Девы Марии, изображения Авраама и Шивы, Магомета и Шаньди.
Веню прошел дальше в помещение с множеством дверей, открыл первую и придержал ее для дочерей.
Эта маленькая комната была частными покоями одного из монахов. В углу лежал матрас с большими подушками, приставленными к стене. Простой сосновый стол и стул. Веню взял журнал с небольшой полочки, пролистал его — вертикальные надписи на китайском не вызвали его энтузиазма.
Эта комната, как и все помещения, освещалась небольшими свечами. Горели несколько благовонных палочек, мерцая красным, их терпкий дымок вился в воздухе. Веню сел за стол, вдохнул успокоительный сладковатый запах трав, пряностей и сосновой смолы, исходящий от стен.