Синди уселась на больших подушках, а КК осталась стоять.
— Вы можете себе представить, чтобы ваша мать увидела это? — спросил Веню, переводя взгляд с КК на Синди. — Я и две мои девочки сидят в храме, которому больше четырех тысяч лет. Она бы умерла снова.
КК сверлила взглядом Веню, который только улыбался ей в ответ.
— Как ты смеешь?! Ты не имеешь к нам никакого отношения. Ты бросил мать на произвол судьбы.
— Так уж тюрьма действует на человека.
— И ты имитировал свою смерть.
— Все когда-нибудь умирают. — Угроза Веню повисла в воздухе. — Так, значит, этот парень Майкл действительно тебя любит.
— Не смей касаться его.
— Большинству мужчин нельзя доверять. Думаю, что и большинству женщин. Верно, Кэтрин? Иногда вещи кажутся совсем не тем, что они есть на самом деле. Иногда нам кажется, мы знаем, что происходит.
Девушка не ответила.
— Люди, случается, преподносят сюрпризы, бывают непредсказуемыми, — продолжал Веню.
— О чем вы говорите и что, черт побери, тут происходит? — взорвалась Синди. — И что находится за той дверью?
Веню перевел взгляд с одной на другую.
— Может быть, на это ответит старшенькая?
КК стояла, молча глядя на Веню, между ними происходил безмолвный обмен аргументами. Синди была здесь пустым местом.
— Понятия не имею, — сказала дочь, не желая рассказывать правду.
Веню позволил себе милостивую улыбку.
— Нужно напрячь мозги. Это место старше ислама, христианства и иудаизма, оно старше Гаутамы Будды и богов индуизма. Возникают вопросы: кто же построил это, кому поклонялись строители, кому поклоняются эти монахи теперь? Что они защищают?
— Если бы они что-то защищали, то оказали бы сопротивление. Разве нет? — сказала Синди.
— Может быть, оно не нуждается в защите, — сказала КК, не сводя глаз с отца. Она помолчала, чтобы смысл слов дошел до Веню. — А может быть, они не защищают это от мира, а мир от того, что у них есть.
Синди нервно рассмеялась.
— Ты вечная истеричка.
Веню словно не слышал Синди. Той словно и не было в комнате.
— Они тебе кажутся старыми? — спросил он у КК, поерзав на стуле.
— Кто? — вновь встряла младшая, пытаясь присоединиться к разговору.
Кэтрин молчала. Она понимала, к чему ведет отец своим вопросом; он не искал подтверждения своим мыслям. КК видела то же самое. Хотя никто из монахов не молод, никто из них не выглядел согбенным стариком, искалеченным годами и жизнью. Дело не в их сединах или в морщинах. Мудрость в глазах происходила из жизненного опыта, из многих прожитых лет, но у каждого из них были молодые глаза, горевшие жизнью и оптимизмом, безнадежность не погасила их.
— В этом месте есть что-то…
— Что? — спросила Синди с растущим раздражением.
В комнату быстро вошел Иблис.
— Мы нашли другие комнаты.
— Хорошо, — спокойно сказал Веню, оставаясь сидеть на месте.
Иблис недоуменно посмотрел на него.
— И ты не хочешь на них посмотреть? То, что мы увидели, — это просто невероятно.
— Пока нет. — Веню остался сидеть. — Мы ждем прибытия кое-кого.
— Кого?
Веню не сводил взгляда со старшей дочери и улыбался.
— Майкла Сент-Пьера.
Глава 48
Майкл вошел в храм. Он был гулкий и темный. Вдоль центрального прохода, ведущего к большому алтарю, стояли громадные колонны. С высокого — под двадцать футов — потолка на тяжелых цепях свешивались округлые клети, в каждой из которых мерцал неяркий огонь, освещавший помещение тусклым немерцающим светом. Вдоль стен горели сотни свечей, их язычки пламени отражались от медных канделябров. Дымный воздух, поднимавшийся вверх и уходивший сквозь отверстия в потолке, был насыщен запахом благовоний.
Сент-Пьер подошел к нефу, ожидая увидеть большую фигуру Будды, но в центре храма ничего не было. Ни креста, ни распятия, ни табернакля, ни какого-то неопределенного божества — ничего, кроме нескольких темно-красных подушек, уложенных одна на другую.
Святилище было большим — не менее сотни футов в глубину и столько же в ширину. Ни скамей, ни стульев он не увидел, хотя по обе стороны прохода лежали персональные молельные коврики — пятьдесят штук — с замысловатыми рисунками.
Майкл подошел к краю возвышения и посмотрел на алтарь. Из уважения он не стал подниматься: это место явно представляло собой святилище, и возвышение предназначалось для тех, кто прошел обряд или считался достойным.