— В Азербайджане? — Голос Буша прозвучал озабоченно, он подался вперед.
— Если ты не предпочитаешь Тегеран. Но думаю, там тебя ждет менее теплый прием. — Сент-Пьер повернулся к Кэтрин, которая не произнесла пока ни слова — она заканчивала второй сандвич и допивала бутылку воды. — Тебе принести еще еды?
— Самолет в тридцать пять миллионов долларов… — сказала она скорее обвинительным тоном, чем в качестве поверхностного комментария. Лицо ее оставалось покрытым грязью и кровью, спутанные светлые волосы прилипли к лицу.
— Ты не об этом думаешь.
— Да, ты прав, — скептически произнесла КК. — Как ты нас нашел, черт побери?
— Можешь поблагодарить за это моего отца, которому, кстати, все это и принадлежит, — ответил Майкл, при этом он сделал движение рукой, обозначая самолет и еду. — Ему позвонили из Ватикана — там получили анонимные сведения, что Симон находится в «Хироне». — Он помедлил, переводя взгляд с Симона на КК. — Есть какие-нибудь соображения по поводу мистера Анонима или почему они позвонили моему отцу?
— Ни малейших, — сказал Беллатори, покачав головой и даже не поднимая глаз, — он накладывал шов на рану у себя на руке.
Кэтрин долго, пристально и безмолвно разглядывала Майкла.
Он не стал выжимать из нее то, чего она не хотела говорить. Иногда ответы требуют терпения и времени.
— Как бы то ни было, он получил фотографию Симона в наручниках, сообщение о казни и приблизительный набросок тюрьмы. Мы получили несколько спутниковых изображений этой территории — и вот пожалуйста…
— Твой отец богат? — спросила КК.
— Можно сказать с прописных букв: БОГАТ, — вставил Буш, подняв брови.
— Но это не то, что ты можешь подумать, — тут же вставил Майкл. — Я не из тех, кто родился с серебряной ложкой во рту.
Кэтрин смущенно смотрела на него.
— Ты говорил, что твой отец — бухгалтер и что он умер несколько лет назад. Точно помню — типичный средний класс. А об этом я ничего не слышала.
— Это долгая история. Если вкратце, то меня усыновили. Когда мои приемные родители умерли, я встретил своего настоящего отца, который в свое время от меня отказался. Мы с ним сильно подружились за последний год. Он позволил мне позаимствовать у него эту игрушку… даже категорически настоял.
— Почему ты думаешь, что эта история долгая? — спросила КК, оглядывая салон.
— История всегда дольше, чем кажется на первый взгляд, — последовал ответ. — Но я думаю, ты знаешь это не хуже меня.
Девушка выдержала взгляд, потом сменила тему:
— Я тут смогу где-нибудь привести себя в порядок?
— Конечно.
— А сестре могу позвонить?
— Звони с телефона в спальне — там будет удобнее. Сможешь посекретничать.
Сент-Пьер повел ее по самолету — через гостиную, по кухне, и, наконец, они оказались в главной спальне. Хотя размеры помещения невелики, здесь стояла огромная двуспальная кровать. Сама же комната была декорирована как номер старой гостиницы в Новой Англии: белые кружевные занавесы и покрывало, дубовая мебель. Маленькая дверь вела в ванную.
— Давление воды в душе слабое — имей в виду. — Майкл показал на черный спортивный костюм на кровати. — У меня в сумке еще кое-какая одежда. Бери, что сочтешь нужным.
Кэтрин, непривычная к такому богатству и удобству, молча оглядывала помещение.
— И не забудь набрать код страны, — сказал Майкл, показывая на телефон на стене у кровати.
— Спасибо.
Несколько мгновений прошло в тягучем молчании. Впервые оказавшись наедине после спасения, они смотрели друг на друга и чувствовали себя так же неловко, как в день знакомства. Никто из них не произносил ни слова, лишь лица выдавали, что они стараются скрыть эмоции. Майкла одолевали противоречивые желания: с одной стороны, он хотел обнять ее и крепко прижать к себе, а с другой — встряхнуть хорошенько за то, что Кэтрин ввязалась в такую историю и лгала ему. Они совсем недавно были так близки, так крепко связаны, и все это теперь оказалось уничтожено ядом обмана, сделавшего их чужими людьми.
КК, не сказав ни слова, вышла в ванную и закрыла за собой дверь.
Майкл развернулся, прошел назад по самолету и сел за столом против Беллатори.
— Она — вор… Ты познакомил меня с вором.
— Очень хороший вор, — ответил друг, закончивший накладывать шов.
Услышав это, Майкл испытал укол профессиональной ревности.
— Я давно знаю ее, — продолжил Симон. — Она замечательнейшая из людей. Ей досталось много боли в жизни. У нее никого нет. И нужно, наконец, обрести тихую гавань и поставить себя на первое место. Поэтому я вас и познакомил. Вы двое так похожи — вы еще не отдали в этом себе отчета.