— К такому положению вещей привел ряд факторов: неумение нашего правительства управлять общественным мнением как внутри страны, так и за ее пределами, постоянная зависимость в дипломатии от старшего партнера, оглядки во все стороны… — Тамура продолжал гнуть свою линию. — Именно сейчас Япония должна встать на твердую позицию справедливости. Заявите, что японское правительство знать ничего не знает, во всем виноват некий безумец Дайдзо Тамура. А затем выработайте решительную политику, отвергающую все капризы Америки, и обратитесь за поддержкой к международному общественному мнению. Для того чтобы Япония выработала политику, основанную на нравственности в самом высоком смысле этого слова, надо…
Тут в замке внезапно погас свет. Наша электростанция, сооруженная в подземельях, тоже почему-то не работала. Я помчался искать Гоэмона — небось, это опять его штучки! Лифт стоял, и мне пришлось бегать вверх и вниз по крутым старинным лестницам. Когда я проходил мимо комнаты связистов, до меня донесся взволнованный голос:
— Ничего не понимаю! Самолеты, совершившие налет, делают вынужденную посадку на море и посылают в эфир сигналы SOS. Почему?
Но мне было не до самолетов. Куда же он делся? Я обыскал весь замок, все помещения, все закоулки. У меня ныли ноги, колотилось сердце, со лба градом лил пот.
Гоэмона нигде не было.
Он исчез вместе с Кисако.
Осада и побег
Меня схватил за грудки один из ближайших подручных Тамуры.
— Ты во всем виноват, ты! — лицо у него было перекошено от ярости. — До сих пор я тебе спускал все твои хамские выходки. А уж так хотелось треснуть по твоей поганой роже, когда ты фамильярничал с великим сэнсэем Тамурой-сан! Но я терпел, потому что ты был нянькой при Гоэмоне-сэнсэе. Что ж ты, мальчик, так оплошал? Не знаешь, где Гоэмон-сэнсэй?! Не видел?! Значит, так ты несешь свою службу?
— Твое преступление заслуживает тысячи казней! — вмешался свихнувшийся мастер фехтования, совершенно не понимая, о чем идет речь. — Искупишь свою вину смертью! Ты, недостойный сопляк, знакома ли тебе церемония харакири?
Я почувствовал, как волосы у меня зашевелились и встали дыбом.
До моего сознания вдруг с предельной ясностью дошло, среди каких людей я жил все это время. Замок кишел профессиональными убийцами, бандитами, сумасшедшими и полусумасшедшими, у которых на уме было только одно: убить, заколоть, зарубить, повесить, покарать… А какие словечки они употребляли: «Поджарь его малость!», «Выбей мозги!», «Подкороти пальцы!»
И в руках этих типов, пригревшихся на груди Тамуры, была власть! Как только взрывчатка перестала действовать, они начали командовать, покрикивать, раздавать оплеухи направо и налево. Так всегда бывает на свете: посмотришь с одной стороны — хорошо, посмотришь с другой — из рук вон плохо.
— Ну, что будешь делать? Отвечай! — бандюга сильно встряхнул меня. Моя голова мотнулась из стороны в сторону. — Как доложить нашему повелителю?
— Отпустите, пожалуйста, — пробормотал я, дрожа всем телом. — Я примерно догадываюсь, где он.
— Где? Говори!
Но мне не хотелось говорить о своей догадке. Почему-то я почувствовал странное облегчение, когда Гоэмон исчез.
Нельзя было оставлять одно чудовище в руках другого чудовища.
Дайдзо Тамура, конечно, представлял собой весьма любопытный человеческий тип. От него сильно отдавало душком довоенного паназиатизма, но ему нельзя было отказать в известной смелости. Однако Гоэмон был ему не по зубам. Обветшалые идеи — плохой советчик, когда имеешь дело с таким существом, как Гоэмон. Грандиозный спектакль, который собирался разыграть Тамура, мог вызвать даже восхищение, но в одиночку такой спектакль не вытянуть. И, кроме того, Тамура всех мерил на свой аршин и не учел индивидуальности Гоэмона.
Да и не только Тамура отнесся к Гоэмону чисто потребительски. Дирекция нашей фирмы старалась выудить из него те сведения, которые могли принести пользу при разработке новых изделий. Американская разведка, упорно охотившаяся за Гоэмоном, считала его чем-то вроде козырного туза, необходимого правительству США для проведения своей политики.
Но Гоэмон требовал более серьезного и деликатного подхода. Пусть он существо другого мира, но к нашему миру он отнесся вполне дружески, и земляне могли бы его понять и с ним договориться. Видно, не зря он так настаивал на встрече с императором. Наивный космиянин мечтал передать этому «сыну неба» свои высокие знания — для людей…
Сколько Тамура ни разглагольствовал о справедливости, он не имел о ней ни малейшего представления, и Гоэмон, находясь в руках такого человека, превращался в орудие борьбы за власть. Истинная сущность этого таинственного пришельца так и осталась до сих пор неразгаданной. Но я интуитивно чувствовал, что пути к его сердцу существуют. Хорошо бы поговорить с ним начистоту…
— Так что же ты молчишь, мальчик? — мой палач снова меня встряхнул. — Боишься сказать, где он прячется? Или, может быть, ты сам его спрятал?
— Нет! — прохрипел я, чувствуя, как здоровенная ручища сжимает мое горло. — Никуда я его не прятал…
— Ну так выкладывай свою дерьмовую догадку!
— Эй, — крикнул один из командиров, пробегавший по коридору. — Что вы тут мешкаете? Тревога объявлена!
— Опять? — пальцы, сдавившие мою шею, несколько ослабли. — Но ведь звонка тревоги не было…
— Электричество-то не работает. Сеть еще не исправили, — сказал командир, демонстративно играя мечом.
На нем были черная рубаха и каска. Выглядел он ужасно нелепо, и, если бы мне не было так плохо, я бы наверняка рассмеялся.
— Какие-то сволочи надоумили электрокомпанию, чтобы она прекратила подачу тока, — приспешник Тамуры сверкнул глазами, его губы скривились в злой улыбке. — А ну-ка, ребята, дайте мне перо, пойду пощекочу этих лентяев.
— Света нет не только у нас в замке, но и во всем городе.
— А наша электростанция? Тоже до сих пор не исправили? Интересно, чем там занимаются эти поганые техники?
— Обойдется без тебя, — сказал командир. — Ты лучше беги к воротам, там набирают добровольцев для рукопашной схватки.
— Что?! — цвет лица у этого подлого типа мгновенно стал землисто-серым. — А разве не воздушный налет?
— Нет. С дозорной башни заметили, что на соседней горе, в лесочке, замаскировалась целая дивизия Сил самообороны. Командиры сплошь американцы. Наверно, хотят напасть на замок с тыла.
— Сволочи! — вдруг истошно взвизгнул этот паршивец, еще минуту назад полный воинственного духа. — Ведь японцы же, свои! Что же это Получается — свои хотят бить своих?
— Выходит, так. Но пока они еще не наступают. Скорее всего, атака будет ночью. Нам надо успеть соорудить проволочные заграждения у задних ворот, выходящих на эту гору, — сказал командир. — Боюсь, как бы не пожаловали американские карательные отряды. Они на таких делах собаку съели. Да что ты встал как вкопанный? Поднимись на башню, сам увидишь, что делается. И на море не забудь взглянуть. Там из-за кораблей воды не видно — чуть ли не все объединенные военно-морские силы Японии и Америки собрались.
Специалист по зуботычинам и удушению мгновенно смылся. Из-за крепостных стен доносились громкие, но не очень уверенные голоса командиров.
Чудаковатый мастер фехтования вдруг сел на пол, оторвал шнур от ножен меча, подвязал им длинные рукава кимоно, замотал голову полотенцем и, взяв меч в левую руку, поднялся.
Испугавшись, как бы ему не пришло в голову проверить перед боем остроту меча на моей персоне, я стрелой помчался по коридору.
В библиотеке замка, по-видимому, все еще продолжалась беседа Тамуры с начальником секретариата. Но я не хотел встречаться с Тамурой и вообще попадаться кому бы то ни было на глаза.
По боковым коридорам и переходам я выбрался наружу. Во дворе замка строились чернорубашечники, вооруженные настоящими и бамбуковыми пиками, палками с перочинным ножом на конце, мечами и штыками. Вожаки давали последние указания. Я окинул взглядом нашу «армию». Для потасовки в парламенте эти доблестные воины вполне бы годились, но для серьезного боя с настоящей, хорошо обученной армией, подкрепленной специалистами по карательным операциям… Мне даже смешно стало.