Может, я просто добился того, чего хотел – ощущения мнимой свободы. Что делать теперь со всей этой свалившейся свободой, я толком не знал. Но было в этом чувстве что-то неуловимо приятное.
На работе оно всегда окутывало с двойной силой. Здесь было очень много людей. Толпа поваров мельтешила на кухне, официанты, гости – они были повсюду, и мне становилось дико тесно. В ресторане было не так много мест, где можно было спрятаться от всей этой суеты. Кладовка была одним из них, но спокойно и здесь было только по воскресеньям.
Так или иначе жизнь превратилась в сплошной общепит. Выходные я проводил либо один, либо с коллегами из ресторана. Мы постоянно что-то праздновали. Вроде и праздника не было, а что-то постоянно праздновали. Праздновали окончание очередной 14-часовой смены. Праздновали и тратили деньги, которые подняли с чаевых и скидок.
На этом празднике я был не самым выносливым. Не очень нравился человеческий шум, и я просто хотел домой. Дома меня никто не ждал, но я все равно постоянно желал там наконец оказаться.
В баре или клубе все пили и танцевали. Я старался уйти пораньше. Постоянно придумывал отмазки и все-таки уезжал. Дома я делал тоже самое, но один. Я продолжал пить и танцевать, но в одиночку и мне это нравилось.
Казалось, что двигаюсь я вполне красиво. Вряд ли так было на самом деле, но кого это могло волновать. А еще я мог танцевать под музыку, которая нравится мне, а не под ту, которую включает непонятный парень с заплывшим лицом.
Я не любил одиночество, но мне нравилось побыть одному. Она не всегда могла этого понять. Я и сам иногда понять не мог, почему одиночества избегал, но всеми силами к нему стремился.
Время 20:00
Да, второй виски был намного лучше. Мягкий и приятный на вкус. Опьянение чувствовалось все больше. Я понял это, потому что идиотская ресторанная музыка начала тянула в пляс. Хотелось пританцовывать и щелкать пальцами в такт. До конца рабочего дня оставалось не так много времени и это добавляло оптимизма.
Оптимизм уменьшился, когда я услышал новый шум в ресторане и незнакомые голоса. Видимо, пришли новые гости и их было много. Я глотнул виски, запил пивом, слегка поморщился и вышел в зал.
Я был прав – пришел новый стол. Но людей оказалось не так много, как мне показалось – это была парочка с двумя детьми, просто ребятня создавала столько шума, будто в ресторан завалилась веселая свадьба.
Я нормально отношусь к детям, по крайней мере, не имею ничего против них. Но когда они появлялись в ресторане, это превращало работу в сущий ад. А когда в ресторане появлялось несколько семей с детьми, то мелкие собирали целые банды и носились по залу как будто на сраной школьной перемене.
Родители приходили в ресторан отдохнуть и почему-то считали, что все проблемы по вниманию за их чадами должны ложиться на плечи официантов и
другого персонала.
Обычно же дети становятся предоставлены сами себе. Бегают по ресторану, как будто так и желают, чтобы ты споткнулся, перевернул поднос и уронил его содержимое на маленькую головушку.
Дети еще не вошли в ресторан, но уже начали громко что-то заказывать. Кричали про картошку фри и пиццу. Глава семейство с угрюмым лицом усадил задницу на диван и хмуро начал изучать меню. Мамаша плелась где-то сзади, разговаривая по телефону.
Типичная семейка, которая притащилась в воскресенье вечером в ресторан. Для подобных персонажей этот выход в свет не является чем-то важным и торжественным, а воспринимается как рутинный выход из дома с возможностью не готовить еду самим.
Выглядели они вполне обычно, но этот стол истощал нотки негатива и усталости. Усталости от жизни, которая свойственная родителям и разным госслужащим.
Весело было только детям и их беспочвенная радость начинала постепенно действовать на нервы.
– Это твой стол. Дети, как ты любишь. – подбодрила меня Лена.
– Да уж. Я думал, этот день уже не сможет меня ничем удивить. Кстати, скажи им, что картошки фри и пиццы у нас нет.
– Сам скажешь. Слушай, а какого хрена от тебя пахнет перегаром еще больше?
– Еще больше, чем от кого?
– Чем утром. Ты до сих пор пьешь что ли?
– Разве это уже имеет значение?
Наверное, говорил я очень медленно. Язык мой немного заплетался, а глаза приятно слипались. Виски и пиво подействовали незамедлительно, я и правда чувствовал себя достаточно пьяным. Достаточно пьяным, чтобы отработать еще несколько часов и не сойти с ума.
– Нельзя работать пьяным, понимаешь! И нельзя пить на работе, это же каким больным надо быть?
Я и правда был болен, правда пока не мог придумать название своему диагнозу. Лене было плевать, она продолжала громким шепотом на меня орать