Улегшись в кровать, Сорген некоторое время не мог уснуть. Сначала он думал о том, что ждет его на севере, потом опять с жалостью вспомнил услужливую Хейлу с ее прекрасным новым телом. Потом – Призрака, ушедшего навсегда. И свою потерянную душу… Человек, лишившийся ноги, на всю жизнь становится инвалидом и проклинает злой рок до самой могилы. А ведь он, Сорген, тоже инвалид! Что с того, что его уродства не увидеть глазом? Он-то будет с ним до последнего часа. И даже потом! Он похолодел, представив, что будет чувствовать после смерти. Яростно повернувшись в кровати, уткнувшись носом в подушку, колдун изо всех сил постарался выбросить из головы страшные мысли. Как назойливые комары, они толклись рядом и не давали отмахнуться. В этой борьбе, превратившейся в кошмар, Сорген промаялся долгое время, пока наконец не заснул.
Сон продолжал раздумья реальности. Кто-то, прячущийся в глубокой тени, с голосом Хейлы, предложил Соргену воссоединиться с Призраком в обмен на обе руки. Он согласился: странный продавец выскочил из тени. Против ожидания, он оказался мужчиной, длинным и тощим, одетым в просторный плащ, изорванные полы которого волочились по земле. Напав на застывшего от изумления Соргена, незнакомец принялся избивать его толстой жердиной, втоптал в грязь и ушел, оглушительно хохоча. "Ты меня обманул!" – пытался крикнуть ему во след Сорген, но из горла вылетало только тоненькое шипение. Боли он не чувствовал, только жестокое разочарование и злость. Проснувшись, колдун обнаружил, что изорвал зубами подушку…
В окно сквозь светлые рассветные сумерки проглядывало голубое небо, нежное, приятное глазу. На узком подоконнике блестели капли росы, такие маленькие и беззащитные перед будущей яростью жаркого солнца. Вот яркий пример неотвратимости ужасной судьбы, – подумал Сорген, вытирая пот со лба. – Как и я, они не могут убежать или измениться…
Весь следующий день прошел для Соргена как в тумане. Он нехотя вышел к завтраку, не реагировал на настойчивые заигрывания Хейлы и веселую воинственность Рогеза. К счастью, сотрапезники вскоре отстали от него, теряясь в догадках о причинах столь мрачного настроения. Сославшись на мигрень, Сорген покинул обеденную залу, не закончив трапезы, и до самого обеда провалялся на кровати.
Уставившись в потолок, он думал о смерти. О солнце, чьи лучи приближаются, чтобы испепелить его и превратить в одни лишь воспоминания, в малюсенькое облачко пара. В ничто.
Однако, через какое-то время Сорген вдруг подскочил на кровати и уставился на подоконник, на котором уже не было и следа росы. Внезапная догадка сотрясла все его тело, словно была ножевым ударом в сердце. Он вдруг подумал о том, что капли росы не умирают, а только перерождаются! Исчезая, они улетают в небо и там становятся облаками. Облака несутся прочь, в далекие страны, преодолевая в неимоверной выси огромные расстояния, и потом изливаются вниз дождем. Умершие росинки снова становятся капельками, дрожащими на травинке или листке в ожидании солнечного луча и смерти. Смерть-возрождение. Смерть и возрождение!
Вот он, путь, которым нужно следовать! Вперед, к смерти и праху; нужно только найти способ, чтобы уподобиться этим слабым, несчастным капелькам влаги, обретшим вечную жизнь во множествах инкарнаций!! Для того, чтобы стать прежним, ему нужно родиться заново, так сказал Призрак. Для того, чтобы родиться заново, нужно умереть. Да, именно так.
К обеду Сорген стал почти что бодрым и даже слишком оживленным. Он нежно потрепал по щеке Хейлу и вместе с Рогезом отправился на смотр будущей армии.
Как-то само собой получилось, что Сорген считался главным военным специалистом среди трех Черных магов. Хейла всегда оставляла заботы войны своему отцу, ибо до самого последнего времени походная жизнь ее совершенно не прельщала. Борьба Рогеза с партизанствующими крестьянами была слишком далека от того, что предстояло провернуть теперь. Армия Рха-Уданы предпочитала действовать несколькими небольшими отрядами, быстрыми, не выходящими из города надолго.
Теперь князь собрал разом семьдесят три десятка воинов, почти две трети того, что у него имелось. Все они выстроились на большом пустыре за городом, что преследовало сразу две цели – не создавать столпотворения на улицах города и ненадолго напугать лазутчиков деревенских старост. Пусть ломают голову, на кого обрушится вся эта сила.
Рха-уданцы, несмотря на припекающее солнце, были одеты в черно-серебряные плащи, сапоги из мягкой коричневой кожи и треугольные шляпы с полями и перьями цапель. В комплект обмундирования каждого входили также стальные шлемы, легкие кольчуги с грудными пластинами и круглые щиты, но это все солдатам разрешили оставить дома.
– Они могут выступить хоть сейчас, – гордо сказал Рогез, сам восхищенно любующийся неровно выстроившимися шеренгами своих солдат. Те не испытывали особой радости от предстоящего похода – скорее даже относились к нему как нелепому капризу князя. Им не хотелось надолго покидать теплые семейные гнездышки и отправляться в чужие края… Что бы они сказали, если б знали, что им предстоит штурмовать Барьерные горы? – подумал Сорген. Рогез боится сказать правду, опасается бунта. Все равно рано или поздно признаться придется, и что тогда? Надо будет подумать, как подготовиться к этому дню. Пока же Сорген склонил голову к уху Рогеза и подпортил ему радость.
– Если ты поведешь их в горы прямо сейчас, то через пару дней они до дыр изотрут подошвы своих щегольских сапог о камни. Твое войско станет толпой хромых калек! Нужна обувь с грубой, тяжелой подметкой. Кроме того, эти мечи надо отдать мальчишкам на игрушки. Слишком уж они маленькие и легкие – мужчинам нужно мужское оружие! Теплая одежда, потому как в горах уже не так тепло, как у моря. Для коней потребуется великое множество подков, потому как они буду терять их постоянно…