Но нет худа без добра. Трещина, разорвавшая барак, прошла и через майну, где погиб «Челюскин» (рис. II, обозн. 1). Державшиеся подо льдом бревна и доски всплыли. Когда мы общими усилиями извлекли их из воды, наши запасы строительных материалов значительно пополнились. Особенно пригодились доски, в которых ощущался недостаток при перестройке палаток.
23 марта была следующая подвижка льда по дороге к аэродрому. В лагере в этот день появилось несколько трещин, впрочем так и не раскрывшихся, а следующей за тем ночью где-то вдали на северо-востоке торосило. Был слышен шум, напоминающий отдаленный морской прибой.
27 марта в лагере вновь разошлась льдина. В час дня, во время обеда, произошел толчок, очень схожий с толчком во время землетрясения. Все население лагеря выскочило из палаток. Это была небольшая передвижка по лагерной трещине. Обменявшись впечатлениями, все спокойно разошлись «по домам».
29 марта мы получили неожиданный подарок. В лагере через место гибели «Челюскина» прошла новая трещина. При отжиму льда она разошлась почти на метр. Из открывшейся здесь воды всплыл мешок с мукой. Поперек дороги к аэродрому лед треснул в нескольких местах. Некоторые трещины раскрылись на 10–20 сантиметров. При этом одна из трещин расколола только что сделанный аэродром, отрезав от него часть площадки.
В дальнейшем подвижки повторялись почти каждый день. Так 1 апреля жители барака слышали треск коробившихся от подвижки льда стен. 2 апреля на аэродроме при отжиме льдов трещина раскрылась на один метр. Некоторые трещины между аэродромом и лагерем тоже раскрылись и расширились.
Вечером на старом аэродроме было сильное сжатие, а в лагере старая трещина сначала закрылась, наторосив образовавшийся в ней лед, но вскоре опять раскрылась.
В ночь на 3 апреля ощущались три сильных толчка. Многие проснулись. Днем опять трещина закрылась.
4 апреля в полдень после толчка в лагере началось торошение все по той же трещине. Лед напирал на камбуз, приподнимая его [329] северную стену. Впрочем камбуз хотя на этот раз и уцелел, но все же был поврежден и требовал ремонта. Вынутые было котлы для варки пищи были водворены на свои места. В этот же день ломало ближний аэродром, а на следующий день и старый.
8 и 9 апреля — самые тревожные дни в лагере Шмидта.
8 апреля толчки начались с шести часов утра. Сначала был очень сильный толчок, через несколько минут второй — слабее. После обеда камбуз был разрушен до основания. Мы остались без горячей пищи на ужин.
В это время старый аэродром, на который садился самолет Ляпидевского и куда накануне сел на своем самолете Слепнев, был исковеркан окончательно.
Новый аэродром лопнул по диагонали. Вдоль трещины сразу же стало торосить. Плиты полутораметрового льда аэродрома с легкостью взбирались друг на друга.
В ночь на девятое, в половине второго, мы были разбужены сильными толчками. Быстро одевшись, весь лагерь был через несколько минут на ногах. На том месте, где еще вчера был камбуз (рис. III, обозн. 6), выросла гигантская гряда торосов (рис. III, обозн. 17). Движущаяся с грохотом и лязгом, она медленно наступала на палатки (рис. III, обозн. 2). Весь лагерь был под угрозой разгрома. Льдина, на которой стоял барак, громоздилась на льдину, приютившую весь остальной лагерь.
Оставив в каждой палатке по одному дежурному на случай экстренной эвакуации, остальные бросились на работу. Нужно было помочь обитателям барака, оказавшимся по ту сторону движущегося со скрежетом и скрипом барьера. Барьер наступал на палатки, угрожая обрушиться на них. Нежилая, ранее оторванная половина барака (рис. II, обозн. 3) уже была погребена под глыбами вздыбившегося льда. Ящики со спичками, бывшие у нас в изобилии, попадали меж глыб льда, коробились от трения и вспыхивали, как факелы.
Часть товарищей, с громадным риском для себя карабкаясь в [331] темноте через глыбы льда, проникла к жилому бараку. Они шли, чтобы помочь жителям барака спасать спальные мешки и домашнюю утварь, с таким трудом сделанную на льдине. Часть товарищей откатывала от гряды торосов за палатки бочки с горючим, часть дежурила у продовольственного склада (рис. III, обозн. 8), часть — у радиопалатки (рис. III. обозн. 12), чтобы, если понадобится, вынести жившего там больного Отто Юльевича и радиоаппаратуру. Радиомачту дважды в эту ночь оттаскивали все дальше и дальше от наступавшего барьера (сравни направление антенны Кренкеля на рисунках II и III).