— …тот козел! — радостно закончил Бинго. — То есть баран. Или этот, как его… который меч принес твоему деду, сэр лыцарь.
— Молчать! — гаркнул капитан на него в полный голос. Кряхтящий вышибала, как раз начавший подниматься, опираясь о скамью, поспешно плюхнулся обратно на пол и замер, а пробирающийся к выходу с пригоршней своего товара скупщик подскочил от испуга и вновь рассыпал добычу.
— Просто помочь хотел, — проворчал гоблин, сконфуженно обкусал со своего обломка свиной туши остатки мяса, уронил оголившийся скелетик под стол и решительно цапнул с блюда следующую четверть свиньи.
— Сэр рыцарь, — глаз капитан не поднимал, отчего выглядел особенно опасным, даром что едва доставал макушкой до рыцарского наплечника, — я вторично приношу вам извинения за фривольное поведение моего… сотрудника. Обещаю приложить все силы к его воспитанию. Однако же, покуда он еще недостаточно отесан, всякие претензии прошу предъявлять через мою, как его непосредственного сюзерена, голову. А также и ответ получать от меня.
— Мясо пережарено! — пискнул Бинго.
— И что?! — Глаза капитана сверкнули в его сторону оголовками бронебойных стрел.
— И ничего. Это я толстому! Ты ж сам сказал — претензии через твою голову…
— Оставь, Эрих! — Второй рыцарь, в ходе напряженного общения забытый, махнул рукой, привлекая внимание светлобородого. — Сэр капитан прав, глупо обижаться на варваров, не познавших блага пребывания в сени рогов Араззоруса!
— Ты назвал меня глупцом?! — набычился Эрих немедля.
Эх, прав был Бинго, ох как прав, сообразил капитан. Баран и есть. У них, Унгартов, это фамильное. Поскрести историю, и впрямь окажется, что барон Адальберт с перепою принял за благородного оленя соседскую овцу, с которой попирал нормы морали. А рога, что до сих пор украшают церемониальный клановый зал, небось Адальбертовы собственные. На эту тему легенд ходит побольше, чем об олене-благодетеле.
Гоблин поганенько ухмылялся в мясо. Умяв за один присест порцию, какой хватило бы паре гвардейцев, чтобы в изнеможении отвалиться от стола, он лишь чуток сбавил темп, но челюстями по-прежнему работал в ровном ритме камнедробилки. Толстенный слой мяса на реберной решетке таял, как брусок льда, брошенный на раскаленную сковороду. На рыцарей, готовых сцепиться прямо над ним, Бинго и ухом не вел. И не таких видывал. Зато косился на капитана и озадаченно хмурился, силясь понять, что такое «сюзерен» и когда это он, Бингхам, успел поступить к усатому коротышке в воспитание. И не имеет ли выражение «покуда он еще недостаточно отесан» отношения к стамеске. Применения к себе ремесленнических инструментов ни один здравомыслящий гоблин отродясь не поощрял.
Эрих буравил товарища бешеными глазами человека, которому срочно требуется выпустить излишки пара, но второй рыцарь (кстати, не несущий на себе клейма круторогих Унгартов; герб на его джупоне был знаком капитану очень смутно — верный признак совсем захудалого рода) отличался хладнокровием и разумностью.
— Успокойся, Эрих, — вещал он голосом, совершенно лишенным подобострастия, но и без столь любезных Бингхаму мажорных ноток. — Ты ведь знаешь, куда приложить свою силу с большим толком, не так ли? Предоставь господину капитану решать его проблемы… как я вижу, проблемы довольно большие. И прожорливые. А мы с тобой займемся собственными делами. Я ведь прав?
Запомнить герб, отметил себе капитан. Герб достаточно заурядный: фрагмент плетения кольчуги и под ним простая серая, не золотая, как у высших родов, шпора. Прояснить, что за род, навести справки… и, возможно, рекомендовать канцлеру Бамперу для деликатных поручений. А то нынешнее рыцарство — как один такие вот Эрихи. Умеющий же складно говорить обычно только тогда в это презираемое искусство и ударяется, когда схватывает какое-либо увечье, несовместимое с карьерой мечемаха и заправилы на балу. А этот вроде бы по всем вопросам вполне состоятелен…
Эрих проворчал что-то неразборчивое, окинул ритмично ходящий гоблинский загривок последним возмущенным взглядом и, то ли кивнув, то ли коротко поклонившись капитану, вернулся к своему столику.
А если б вы тут промеж собой схлестнулись, я б вас за это задержал, запоздало подумал сэр Малкольм, устало опускаясь обратно на свое место. Это вам не правомочное возмущение рыцаря оскорблением герба, которое проходит исключительно по статье Высшего Суда Чести, это заурядная склока, и тут-то я в своем праве блюстителя столичных порядков. Я б вас, петухи юные, согнул в тот самый загибистый араззорусов рог, и хрена с два вам ваши лошадиные габариты помогли бы. И в каталажку до выяснения. А там уж пусть ваши Унгарты разбухают хоть до трескотни по швам. Морда кирпичом, я при исполнении. Вот как этот… гоблин.