Матиас, улыбнувшись, кивнул:
- Орландо, ты самый храбрый воин из всех, кого я видел. Нет, мой друг, они знают, что ты можешь одолеть любого из них. Вот почему я бросаю им вызов. Среди них не много найдется тварей, которые рискнут потягаться с таким, как я. Если ты все же считаешь, что должен остаться, пусть так. Когда я паду, ты будешь защищать вход в туннель, дашь нашим друзьям еще немного времени, чтобы спастись.
Орландо положил тяжелую лапу на плечо Матиаса:
- Защитник Рэдволла, ты хоть и мышь, но сердце твое намного больше моего. Посмотри, там что-то происходит.
Надаз стоял, направив свой скипетр в сторону каменной лестницы. Крысы на лестнице отступили от края и прижались к стене, охваченные страхом. У Матиаса перехватило дыхание, он крепче сжал рукоять своего меча.
Из бездны поднималось чудовищное существо. Это был огромный грызун, по виду - нечто среднее между хорем и горностаем. Он казался представителем давно вымершего, доисторического вида: у него не было ушей, огромная голова торчала прямо из мощных плеч. Злобно глядя перед собой, зверь скалил кривые грязные зубы. Туловище его представляло собой груду мускулов, оплетенных сухожилиями, на лапах и на поясе были надеты тяжелые обручи с шипами. Он был вооружен пикой устрашающего размера и металлической сетью с грузилами.
Надаз жестко рассмеялся:
- Матиас из Рэдволла, не боящийся никакого зверя, вот твой соперник Изнуритель, мастер по выделке рабов!
47
Сестра Меи и Василика пытались кормить Стрик пищей, имевшейся в аббатстве, но коршуниха не была вегетарианцем. В конце концов они нашли решение и дали ей рачков. Стрик облюбовала себе угол подвала и устроилась на ночлег на куче мха, покрытой мешковиной.
- Бедняжка, - причитала сестра Мей. - Видно, она свила гнездо на ветвях дерева, росшего на склоне горы. Однажды ночью ветка, прогнив, обломилась и гнездо упало. Она ударилась об острые скалы и сломала крыло. Стрик говорит, что пролежала на разрушенном гнезде много дней, не в силах пошевелиться. У нее не было друга, который защитил бы ее, и другие птицы набрасывались, пытаясь ее убить. Наконец она заставила себя лететь. Мало-помалу она продвигалась по Западной Равнине в поисках убежища, пока наконец не увидела наше аббатство. Вошла Констанция, отирая пот со лба:
- Все еще жарко снаружи. Где большая птица? Спит? Ну и громадина! Спорю, она могла бы поднять меня на воздух. Как полагаешь, аббат, она сможет летать?
- Не знаю, Констанция. Теперь, однако, нас больше должны беспокоить не красные коршуны, а вороны и грачи. Василике пора прекратить эти маскарадные вылазки в обличье Мартина Воителя. Ворон далеко не дурак, рано или поздно он окажется проворнее и схватит тебя.
Василика была возмущена:
- Но, отец аббат, когда я одеваюсь призраком, я расстраиваю планы Железноклюва. К тому же это лишает грачей боевого пыла. Они ужасно напуганы, и ворон Мангиз тоже боится меня, как я вижу. Он очень суеверен, а прочие смотрят на него. Позвольте мне еще хоть раз - сегодня ночью.
Мордальфус протер очки.
- Василика, ты еще большая озорница, чем твой сын, и воительница такая же смелая, как твой муж. Ладно, пусть сегодня ночью твой призрак в последний раз явится в аббатстве.
Железноклюв сел у разбитого окна спальни и поделился с Мангизом своими тревогами:
- Призраки мышей-воинов, большие красные птицы, что еще, мой предсказатель? Я овладел почти всем краснокаменным домом, начиная с конька на крыше, и я не могу допустить, чтобы добыча ускользнула из моих когтей. Если меня вынудят уйти отсюда, нам придется вернуться в северные земли. Они холодны и суровы, Мангиз, - сплошная борьба и никакой пищи. Мы стареем и не сможем выдержать много северных зим. Скажи мне, Мангиз, твой дар вернулся к тебе? Ты видишь что-нибудь своим внутренним оком?
- Генерал, ты прав, - с готовностью ответил Мангиз, довольный тем, что снова в фаворе. - Я вижу, что призрак мыши - только трюк земнолапых, рассчитанный на то, чтобы испугать нас. Что же касается громадной ржавой птицы - ка-кха! - это фантазии напуганных грачей.
Железноклюв приободрился:
- Хорошо сказано, Мангиз. Что еще ты видишь?
- Знаки хорошие. Теперь все стало прозрачным, как вода. Железноклюв, ты и я, мы оба проживем долгую жизнь в краснокаменном доме. Пища будет обильной, сезоны - мягкими, зимние холода не будут страшны нам в этом месте, окруженном высокими лесами. Воистину я вижу это, Генерал!
- Ка-чха! Добро, Мангиз. И я всеми перьями чувствую, что дело ладно. Взлечу-ка на крышу моего красно-каменного дома и посижу там немного.
Мангиз с облегчением вздохнул и устроился поудобнее, чтобы вздремнуть на теплом солнышке. В первый раз он солгал Железноклюву, рассказывая содержание своих видений. Воин-мышь все еще затуманивал их, но предсказатель не собирался говорить об этом Генералу. То, о чем он умолчал, в данный момент ничем не могло повредить их вожаку, а слушать похвалы было гораздо приятнее, чем получать тычки.
Ночь опустилась на Рэдволл и Страну Цветущих Мхов. Грачи сидели в спальном покое. Они проспали весь день и находили чересчур трудным пытаться заснуть еще и ночью. Были жарко, и птицам, всю жизнь прожившим на Севере, не хватало воздуха. Полная луна глядела в окна спальни, заливая комнату бледным, голубовато-белым светом.
- Оста-авьте-е-е на-а-аше аб-ба-а-а-атство-о-о-о!
- Йакк! Что это было?
- Сме-е-ерть близка-а-а-а-а! Грачи застыли на своих насестах.
- Смерть поджида-а-ает вас за стенами этой ко-о-о-омнаты!
Черная тень пробежала по кроватям и полу. Что-то зависло напротив окна. В проеме, обрамленном осколками разбитого стекла, окруженная холодным сиянием лунного света, виднелась голова воина - шлем без лица. Вместо лица клубилась серовато-белая мгла. Грачей охватила настоящая паника. Загадочные слова бесплотного фантома привели их в полное замешательство. "Оставьте наше аббатство!" Как могли они оставить аббатство, если другое высказывание гласило: "Смерть поджидает вас за стенами этой комнаты!" Было только разбитое окно и ужасная голова, плавающая напротив него. От ужаса грачи забились под кровати.