Однако на другом берегу реки Волхов ситуация сложилась совсем другая. Неся большие потери, варяги пробились в Людин конец, а затем уже разметали и перебили местных мужичков. Людинские были плохо вооружены, не имели доспехов и против вооружённых до зубов опытных убийц вынуждены были отступать. Теперь викинги снова ступили на мост и направились обратно, в Славенский конец, чтобы отомстить зачинщикам бунта. Некоторые бояре от этого даже запаниковали и бросились бежать с поля боя. Но таких было немного, остальные хоть и боялись, но опьянённые победой, остались на месте.
— Нельзя дать им перейти! — прокричал Никита, и дружинники бегом направились на Волхов мост. Они успели, варяги не перешли на землю Славенского конца. Снова завязалась страшная битва. Бояре стояли насмерть, понимая, что если варяги сойдут с моста на землю, то боярам придёт конец. Викинги же торопились, поскольку опасались, что на них с тыла снова нападут людинские. Эта спешка многих погубила, многие викинги упали с моста в реку и там уже были добиты стрелой или утонули в воде. Редко кому удавалось выбраться на берег, но такие в битву уже не возвращались, а убегали в город, скрываясь от ярости новгородских бояр. А бояре меж тем стали уже брать верх, и те из них, кто в страхе убежали перед этим, теперь вернулись и ринулись в бой. Добрыня ранил уже троих варяг, и, по его расчёту, одного из них ранил смертельно. Но ему нужен был лишь один. Боярин с зоркостью хищника разглядывал рыжеволосые головы в поисках знакомого лица. И вот он увидел его — вождя викингов. Колебался Добрыня ровно полминуты, а затем, невзирая на опасности, ринулся в бой. Вслед за ним пошли и другие бояре, погнали варяг в Людин конец. В конечном итоге все они перешли на тот берег. Викингов числом было существенно меньше, многие были ранены.
— Рогнвальд! — в ярости прокричал Добрыня, и вождь викингов обернулся на крик и взглянул в глаза своему врагу. Рогнвальд сделал несколько шагов вперёд, и вот соперники стали лицом к лицу на свободном пространстве.
— Напрасно ты забрал у меня Зою, — молвил Добрыня, — теперь ты умрёшь, сукин сын.
— Ты назвал мою мать сукой? — прокричал вождь викингов, — ну, берегись, щенок!
И Рогнвальд с боевым топором в руке ринулся в бой. Его скорость, его ловкость могли свети с ума любого. Ноги викинга передвигались столь быстро, что за ними невозможно было уследить. Удар сыпался за ударом. Добрыня едва успевал подставить щит и вынужден был отступать. Лишь изредка он позволял себе атаковать в ответ, но это не давало никакого результата. Викинг был силён, он был могуч и абсолютно безжалостен. В какой-то момент Добрыня почувствовал сильный удар щитом по лицу и лишь чудом успел увернуться от топора. Губа была разбита, кровь тут же склеила волосы на бороде. Но даже это не вывело Добрыню из равновесия, он продолжал сохранять хладнокровие, проявляя чудеса выдержки. Рогнвальд гнал его к реке, а это значило, что скоро отступать будет уже некуда. Но стоило Добрыне стать на одном месте, как он получил скользящий удар топором по ноге и вынужден был прыгать в воду. К счастью, возле берега было не глубоко, но вязкий ил на дне затягивал и мешал двигаться. Рогнвальд ринулся в воду за своим врагом. Это было ошибкой. Добрыня понял это сразу. Рогнвальд потерял здесь свои скоростные качества, а Добрыня остался таким же массивным. Он набросился на варяга и своим натиском свалил с ног. Мощные удары градом посыпались на щит Рогнвальда. В конце концов, Добрыня пробил ему топором грудину. Викинг выронил щит и топор. Он валялся в грязи, ноги его были погружены в воду, силы оставляли его.
— И что она только в тебе нашла, — презрительно плюнул Добрыня. Рогнвальд в ярости зарычал и одновременно застонал, как дикий кот, взял в руку ком грязи и швырнул во врага. Грязь попала прямо в глаз Добрыне, отчего тот на мгновение ослеп, а когда пришёл в себя, раненный викинг уже прыгнул в воду и поплыл прочь от берега. Ничего, если не утонет, его всё равно найдут. Глаз Добрыни меж тем словно горел изнутри, нужно было его промыть. Но даже после промывки резь в глазу не исчезла, а нога продолжала кровоточить. И всё же сладостное ощущение победы никуда не исчезло. Он победил, он взял верх.
— Недооценил я тебя, сын мой, — молвил в тот день Никита, — ты смог добиться своего и одолеть того, кто считался непобедимым.
— Это ты, отец, недооценил способности знатного человека.
Новгородцы перебили уже почти всех варягов. Остались только те, что успели разбежаться. И бояре принялись выискивать их и добивать. Не смогли найти Путяту, который по слухам вместе с выжившими ополченцами и своей семьёй спешно покинул город. Скорее всего, уехал к князю в Ракому. Не удалось отыскать и Рогнвальда, тело которого, видимо, навсегда теперь останется на речном дне. Но это всё были детали, главное, что новгородские бояре победили, отстояли свою свободу. В этот день вечером Добрыня пил вино вместе со Ставром и обнимал его, как старого друга. Казалось, их долгой вражде теперь действительно пришёл конец.