Глава 10
Братья по оружию
О предательстве Ставра Добрыня узнал не сразу, прошло уже несколько дней после гибели отца. Эти дни сын Никиты проводил в глубокой тоске. Нередко он топил её в вине, как в тот день, когда к нему зашёл двоюродный брат Кирилл и сообщил последние новости.
— Держись, брат, — подбадривал он своего родственника, — этот сын Садка всех нас подставил.
— Дело не в этом, брат мой, — отвечал Добрыня, — я не знаю, как мне быть. С одной стороны, я должник Ставра, он спас мне жизнь. Если бы не он, я бы не одолел Рогнвальда. С другой стороны, он теперь мой кровный враг.
— Да, владыка, история повторяется, — задумчиво произнёс Кирилл, — что-то похожее уже было между твоим дядей — Василием Буслаевым и Садком — родным отцом Ставра. Хоть Ставр никогда своего родного отца не знал.
— Садко тоже предавал Василия?
— Предавать не предавал, но очень сильно подставлял. Василий был боярином, для него была важна честь и справедливость. А Садко постоянно от его имени то совершал грабежи, то нападал со спины или толпой на одного. Василий всё ему прощал, правда, он не всё знал, многое ему не рассказывали, скрывали.
— Кто скрывал?
— По большей части покойный Вольга. Он-то про все делишки Садка знал хорошо. В итоге после смерти Садка и Василия, сам Вольга и стал богатырским воеводой.
— А теперь в этой должности состоит Микула Селянинович.
Добрыня меж тем осушил свою кружку, запрокинул назад голову и влил себе в рот последние капли вина.
— Закончилось вино, — с горечью молвил боярин, и, набрав в грудь воздуха, прокричал, — мам, вино закончилось. Вели принести!
Мать Добрыня отдала нужные распоряжения, а сама вошла в комнату и села на лавку рядом с сыном. Морщинистое лицо выражало муку и горечь, полуседые волосы были перевязаны платком.
— Отец бы не одобрил твоё пьянство, — молвила она.
— Нет больше отца, матушка. Нет даже тела его мёртвого, чтобы попрощаться с ним и отправить в последний путь.
— Никита пропал, зачем же ты себя губишь? — казалось, мать вот-вот не выдержит и заплачет.
— Ну, ну, Офимья Александровна, — произнёс Кирилл, — будет тебе. За Никиту мы ещё отомстим, дай время.
— Да куда там, — возразил Добрыня, — в городе нет теперь посадника, нет тысяцкого, некому нынче повести за собой войско на Ракому. А бояре все между собой перессорились.
— Я слышала, Микула Селянинович был тут в Ракоме, — сообщила Офимья Александровна.
— И что, вернулся уже?
— Воротился.
— Видно, к зятю своему повидаться ездил, ко Ставру. Ишь ты, богатырь. Я и забыл про него. Пойду к нему, потолкую.
И Добрыня действительно встал с лавки и засобирался в путь.
— Ну куда ты? — окликнула его мать, — на ногах же не стоишь. Сядь лучше, сейчас и вина принесут. Выпьешь, поспишь, и целым проснёшься.
— Зачем мне теперь себя беречь, матушка, коли я уже и так потерял всё, чем дорожил?
Офимья Александровна умоляюще посмотрела на Кирилла, тот в ответ лишь пожал плечами. Вскоре и он покинул избу, но Добрыню догонять не стал, шёл чуть позади. Младший брат его шатался из стороны в сторону и двигался зигзагами по всей дороге. Тем не менее, до избы Микулы он добрался быстро и принялся набивать кулаком в дверь. Спустя время ему открыли, но в дом не пустили, быстро снова закрыли дверь. Добрыня едва держался на ногах и продолжал наносить удары кулаками. Переполошил весь двор, куры словно сумасшедшие носились из стороны в сторону. Дворовый пёс заразил своим лаем всех собак из соседних дворов. Наконец, дверь снова открылась и на улицу вышел Микула. Могучий, как скала, недобрым взглядом он окинул гостя, шатающегося, словно ржаной колосок. Богатырь был могуч, но был совершенно безоружен. Добрыня же неосознанно держался рукой за эфес своего меча.
— Ну что, Микула, потолкуем? — обратился он к богатырю.
— Пойдём, потолкуем, — ответил богатырь и уселся на лавку во дворе. Юный боярин сел рядом с ним.
— Значит, не хочешь меня в дом пускать? — спрашивал Добрыня.