— Я вообще читать недавно научился, — молвил Потамий Хромой, — Илья научил. Хотя меня в молодости ещё Василий Буслаев путался учить читать.
Добрыня оживился, услышав имя своего знаменитого дядьки, и владимирский воевода заметил это оживление.
— Вот уж не думал, что его родного племянника будут звать Добрыней, — продолжал воевода, — помнится, Василий с покойным Добрыней был в ссоре, даже готовил восстание против него. Я, чувствуя это дело, отправился сюда, на заставу.
— И Василий тебя отпустил? — изумился Добрыня.
— Отпустил. Ведь он был в долгу передо мной, я спас ему жизнь. В бою я принял копьё, которое летело в него. Успел его ухватить рукой, копьё пробило мне грудную косточку и поцарапало лёгкое. Но глубоко не вошло. Можно сказать, повезло, я выжил. И подумать только, пережил Василия уже на столько лет. И Никиту, отца твоего, не думал пережить. Соболезную тебе, Добрыня.
Добрыня склонил голову в знак благодарности и печали.
— Ну что ж, — продолжил Потамий, — я так понимаю, новый князь на меня зла не держит? А то Святополк обещал меня четвертовать за то, что я принял Илью Муромца.
— Ярослав тебя точно не четвертует, — успокоил его Добрыня. — Микула не позволит. А вот насчёт Ильи не знаю. Именно за ним меня Ярослав и послал. Хочет вернуть его в Киев.
Казалось, эти слова расстроили Потамия, по крайней мере, он несколько нахмурился, когда услышал имя Ильи.
— Волю князя, конечно, нельзя нарушить, — отвечал владимирский воевода, — но только пустая это затея.
— Отчего же?
— Боюсь, Илья совсем отступился от веры, нарушил богатырскую клятву. Он теперь поклоняется другому богу — Симарглу.
— Богу-шуту? — усмехнулся Добрыня, — это что, шутка?
— Может и шутка, не знаю. А может и безумие. Только никаких богов, кроме Симаргла, Илья теперь не признаёт, устраивает в его честь всяческие языческие игрища, даже приносит ему в жертву животных. И люди за ним идут, отворачиваются от христианства. Живут с женщинами без брака, предаются пьянству, чревоугодию и прочему греху. Илья сам имеет любовницу в Муроме, которая, говорят, даже ждёт от него ребёнка. Но он на ней не женится.
— А что же вы всё это терпите? — нахмурился Добрыня.
— Выхода у нас нет. Мы же раньше не знали, какой он, он изменился, когда стал властелином на этой земле. К тому же, Илья верующим жить не мешает. У нас есть храм, есть свой владыка, мы все ходим в церковь. Владыка часто ругает Илью, даже в лицо. Илья лишь смеётся. Говорит: я всё равно для вас лучше, чем братоубийцы Ярослав и Святополк. И ведь действительно, это же Святополк убил Бориса, а Ярослав — Глеба. А ведь два этих убитых князя — внуки ромейского императора, помазанника Божьего. Ярослав и Святополк пролили святую кровью, и теперь во век им нет прощенья. Вот поэтому наш владыка не с ними, а с Ильёй, хоть Илья и отступник.
— Постой, погоди-ка, — задумчиво молвил Добрыня, — ты говоришь, Ярослав повинен в смерти князя Бориса?
— Глеба, — поправил его Потамий, — Бориса убили по приказу Святополка, а Глеба — муромского князя прикончили по приказу Ярослава. Потому и не любят его теперь в Муроме. А на заставе нашей теперь много муромских бояр.
— Не мог Ярослав дать такого приказа, — отказывался верить Добрыня, — я ведь помню, он уверен, что Святополк убил и Бориса, и Глеба. Ярослав, конечно, тот ещё мерзавец, но он вроде не врал. И митрополит киевский его принял, стало быть, поверил, что Ярослав не виновен.
— Митрополит и при Святополке хорошо жил в Киеве, — возражал Потамий, — к нему теперь нет веры.
— Ярослав в смерти Бориса не виновен, — произнёс вдруг Михаил Игнатич, который до этого молча слушал беседу двух богатырей.
— Я был в Киеве, — продолжал Михаил, — когда к нам привезли тело Глеба. Привезли его убийцы. Святополка в это время в городе не было, он был в Польше. Был боярин Путша — убийца Бориса, он встретил гостей и всех перерезал. А перед этим выяснил, кто приказал убить Глеба. Убийцы сказали, что сделали это без приказа, по своей воле. За то и были сами убиты. Путша лично убивал Бориса, но то был приказ Святополка. И Святополк же приказал Глеба не убивать, ведь Глеб признал власть Святополка. Не было смысла убивать его и Ярославу.