— Разбойники и вправду ждут суда, — отвечал лишь хромой воевода. Илья дружески улыбался, но всем было уже ясно, что он почуял неладное. Его не предупредили в письме о гостях из Киева, и потому богатырь взял с собой слишком мало муромцев, способных его защитить в случае чего.
— Что же ты от самого Мурома ехал на корове? — спрашивал его Добрыня.
— Нет, я недавно на неё пересел. В лесу встретил, не знаю, чья. Убегала от упырей. Мы этих кровососов поймали, а корову решили сюда привести. Может, хозяин найдётся.
— А с упырями что?
— Упыри с нами, вот же они.
И Илья указал на троих голых мужчин с огромными звериными клыками. Кожа их была покрыта волдырями и покраснениями, видно было, что существа страдают от солнца.
— Зачем же ты мучаешь эту мерзость? — не понимал Добрыня, — почему сразу не наказал или не отпустил?
— Пускай помучаются, — всё ещё улыбался Илья, — быструю боль они не почувствуют, даже наоборот, могут испытать удовольствие. Я этих тварей хорошо изучил. Я и сам много лет мучился от страшной боли, не мог ходить, я знаю толк в боли. Знаешь, если человеку отрубить голову, он не почувствует боли, он испытает удовольствие, причём очень сильное. А упыри того хуже, они и от мелкой быстрой боли наслаждаются. Но вот от солнечных ожогов, медленно их убивающих, упыри могут долго страдать от боли, и то будет им наказанием.
— Да, ты изменился, Илюша, — произнёс сын Никиты, разглядывая своего старого знакомого. Нет, не такого Илью Муромца он знал когда-то, не было в нём этой жестокой весёлости, была лишь безграничная любовь к людям, от которой теперь, видимо, не осталось и следа. А Илья Муромец в свой черёд, отдохнув с дороги после пира с владимирцами, преступил с тому, зачем его сюда и вызвали — к суду. Вместе с разбойниками судили и тех упырей, что богатырь привёл с собой. Суд над кровососами был быстрым. Илья всех их приговорил к смерти через сожжение. Богатыри тут же принялись исполнять приговор, врыли в землю несколько столбов, привязали к ним приговорённых, наложили хвороста. Вскоре до судей донеслись крики боли, мольбы о пощаде, а затем запах горящей плоти. В это же время привели и перепуганных до дрожи разбойников. Их убийствам не было числа, они не воровали скотину у крестьян, как покойные упыри, они брали всё открыто, грабежом, с боями. Многие добрые хозяева пострадали от этих кровопролитных набегов, немало и разбойники потеряли в боях своих подельников. Всё новые и новые свидетели из окрестных хуторов приходили и рассказывали о злодеяниях разбойников и узнавали их лица. Немало судьи увидели в тот день плачущих вдов с детьми на руках, скорбящих по сыновьям матерей, закутанных в тёмным цвет траура. Илья внимательно слушал их до самого вечера. Казалось, после ворующих скот упырей разбойников этих ждёт кара ещё более ужасная и жестокая. Но Илья рассудил иначе. Первым делом он вызвал вождя разбойничьей шайки и предложил ему два решения. Либо он должен был заплатить огромный откуп за свою жизнь, либо вступить в ряды владимирских богатырей. Вождь выбрал второе и в одно мгновение был отпущен на свободу, хоть оружия ему пока и не дали. Некоторых разбойников Илья приказал продать в рабство, а вырученные от продажи деньги передать семьям погибших. Некоторые, заплатили за свою свободу выкуп, и все деньги Илья так же раздал пострадавшим семьям. Остальные же разбойники вслед за своим вождём прямо на суде принесли клятву верно служить в богатырском войске и приговаривались к штрафу в пользу пострадавших семей, который должны были выплатить за год. Решение суда поразило Добрыню, и он окончательно утвердился в намерении как можно быстрее увезти Илью в Киев, даже если придётся сделать это силой. Но теперь расстановка сил изменилась. На стороне Муромца теперь было пополнение из разбойников, ставших теперь богатырями. Все они, включая вожака, стали теперь невероятно верны воеводе. Илья обезопасил себя, и Добрыня принялся за уговоры, он использовал весь свой дар красноречия и однажды даже остался с богатырём наедине.
— Твой суд несправедлив, Илья, — прямо говорил ему боярин.
— И в чём же его несправедливость? — спрашивал Илья, лёжа на лавке.
— Каких-то упырей, ворующих скот, ты приговорил к смертной казни, а к разбойникам и душегубам проявил снисхождение. Если всех эдак судить, то на твоей земле все друг друга скоро поубивают.
— Ты хотел бы, чтобы я отпустил упырей за выкуп? — спрашивал Илья, — или нужно было сделать их богатырями?