— Рогнвальд в доме, спит, — отвечала, нахмурившись, Зоя.
— Пьяный что ли?
— Нездоровится ему, у него жар. А тебе какое дело?
— Поговорить с ним хочу. Хотя, с тобой тоже можно. Князь велел узнать, есть ли в городе кто из новгородцев, воевавших в Польше. Ты ведь должна их помнить.
Зоя вдруг остановилась и слезла с коня на землю.
— Князь хочет их казнить? Нет? Напрасно. Они заслужили смерти.
— И Добрыня тоже заслужил?
— Не называй при мне его имя, — вспыхнула Зоя, — иначе я попрошу Рогнвальда, чтобы он переломал тебе ноги.
Видимо, нарочно она сказала это слишком громко, и избы послышался знакомый голос:
— Сорока, где ты? Почему ты оставила меня?
— Мне нужно идти, — вымолвила Зоя и направилась к дому, но Ставр остановил её и взял за руку.
— Просто скажи мне, есть здесь кто из них или нет?
Викинги от такого жеста напряглись и угрожающе приблизились.
— Я видела троих, уже давно, — вырвалась от него Зоя, — я сама потом поговорю с князем.
И вскоре она исчезла за дверью избы. А Ставр остался стоять один в кругу викингов, каждый из которых не сводил с него своих глаз.
— Чего уставились? — не выдержал, наконец, он.
— Это тебя что ли сегодня голым в сарае нашли? — спросил один из скандинавов.
— Что? Уже что, весь город знает?
И викинги дружно расхохотались.
— Я бы на вашем месте не был бы так весел, — со злостью проговорил Ставр, — князь же ещё не знает, что скоро поляки придут сюда с войной. А ведь они так же, как и вы, признают лишь власть римского епископа. Стало быть, они ваши друзья, а для нашего князя они — враги.
И викинги как-то сразу нахмурились и перестали смеяться. А Ставр с торжествующим видом ушёл прочь. Вскоре он снова погрузился в свои дела и не заметил, как время проносилось мимо подобно бурной реке, быстрее, чем на днепровских порогах. Вот уже прибыл со своей свитой конунг Литвы Роман. Ярослав тепло встретил его и пригласил на пир. Ставр каким-то образом тоже попал на этот пир. Он сидел рядом с Путятой и смог услышать даже часть беседы двух монархов.
— Только два человека сейчас претендуют на моё место, — говорил Роман киевскому князю, — это твой племянник Брячислав и проклятый польский пан Бурислав Володарский.
— И оба не в праве этого делать, — отвечал Ярослав.
— Володарского теперь это мало волнует. Он стал приближённым короля Болеслава, заручился его поддержкой и покровительством. Как, кстати, и твой брат — Святополк. Видимо, польский король так же имеет планы на мою страну, как и на твою, князь Ярослав.
— Предлагаешь нам первыми начать войну против польского короля? Но как я могу тебе доверять, конунг Роман? Твоя вера такая же, как у поляков, а вот у нас на Руси вера другая. Митрополит не велит мне дружить с теми, кто не чтит императора.
— Ты же не хочешь, чтобы император проглотил твои земли, а твой народ сделал рабами? В нашей вере больше свободы.
— И меньше богатства, — задумался Ярослав, — вот ведь дилемма. Богатство или свобода. Ваш римский епископ сам нищий и живёт, как свинья. Эх, и почему нельзя быть одновременно и богатым, и свободным?
Роман лишь пожал плечами в ответ, а затем вцепился зубами в жаренную гусиную ляжку.
— Ну а что Брячислав? — спустя время спрашивал Ярослав, — он же вообще князь полоцкий и совсем ещё мальчишка. Он-то точно никаких прав на литовский престол не имеет.
— Я думаю, он просто злится из-за своего поражения в прошлом, — отвечал Роман, — сейчас он ещё слаб, но его люди постоянно вступают в стычки с моими подданными. На твоём месте, Ярослав, я бы остерегался, как бы он не объединился со Святополком и не пришёл бы в Киев.
— А что там со Святополком? — оживился киевский князь, — есть новости?
— Святополк пока при дворе польского короля всё вымаливает милости и раздаёт обещания.
Ярослав злорадно улыбнулся этой новости. Не прошло и года его княжения, а он уже стал намного богаче, чем был раньше. Золота было столько, что из него стали чеканить свою, русскую монету. До этого в ходу больше была византийская монета. К тому же, теперь Ярослав мог обзавестись дружбой с другими государями. Могущество его росло, а ведь он был ещё довольно молод, дети его были ещё совсем малы, самого младшего жена Анна ещё кормила грудью. В тот день, возможно, Ярослав был слишком самонадеян, он не захотел заключать никаких союзов с Романом и полагался только на свой ум и силу своей дружины. И всё же, князь дал слово литовскому конунгу, что не будет сражаться за его врагов — Брячислава Рюриковича и Бурислава Володарского. Это уже было немало, и государи расстались приятелями. Вскоре начался сбор дани, и киевские амбары заполнились хлебом. Город богател и креп, и легко должен был пережить эту зиму. С тревогой в сердце и с надеждой Ставр ожидал наступления холодов. Зимой врага точно ждать не стоит, а до той поры он очень даже мог прийти. Но вот выпал первый снег, а враг так и не появился. Неужели чёрт обманул, и никакого польского войска ждать не стоит? Во всяком случае, Ставр теперь сказочно разбогател. Ещё несколько таких благополучных лет, и ни один новгородский купец не смог бы помериться с ним богатством. А там уже можно было соперничать и с купцами киевскими. Когда киевские дома покрылись снежной шапкой, Ставр окончательно успокоился и даже совсем забыл о том предостережении, которое получил от нечистой силы в день своего позора.