— Вы из западных земель? — спросила Олетта Ганса через несколько дней пути вне клетки, когда она уже могла хорошо держаться верхом, а не сидеть на мешках с пряностями, купленными по приказу Господина.
— Говорят, я попал к Господину совсем маленьким ребёнком и имя всё, что мне оставили, — пожал он плечами. Олетта ехала верхом между ним и обозом. — Придворный сказочник звал меня Бароном, он придумал сказку, что моя мать спасалась от злых людей, кто видел в её сыне угрозу своим притязаниям на земли, и она отдала меня Господину, чтобы сохранить мне жизнь.
— Красиво, — произнесла вслух Олетта.
— Возможно, — пожал плечами Ганс. — Но в эту чушь никто не верит, слишком уж далеко западные земли, да и рассказчик истории профессиональный выдумщик. Больше похоже, что заезжий работорговец продал господину мальчика, присвоив ему диковинное имя, чтоб взять на ползолотого дороже. Многие так и попадают к Господину. А вот прозвище "Барон" прикрепилось как репейник, теперь даже я сам иногда так себя называю.
Олетта всегда полагала, что пустошь в плоских горах — выжженное солнцем плоскогорье, уходящее своими трещинами прямо в преисподнюю. Однако, оказалось, что выжженная пустыня — это лишь малая часть того, что она увидит в дороге. Действительно, когда их небольшой отряд преодолевал перевал, то им приходилось созерцать каменистые плато плоских гор, на которых под палящим солнцем не рос даже лишайник. Но когда они спускались вниз, в расщелины, то там бурлила жизнь. Вокруг речек квакали лягушки, среди деревьев порхали диковинные птицы, на огромных цветках сидели не менее огромные бабочки.
Чем ближе они подходили к обители Вечного Господина, тем реже им попадались клочки не поросшей земли. Лес вокруг них просто кипел жизнью. Олетта всё чаще стала замечать, что они проезжают мимо заваленных, обвитых плющом зданий. Некоторые из них были явно когда-то постоялыми дворами. Здания попадались всё чаще и чаще, пока однажды утром не оказалось, что обоз едет через город, утопший в лесу. Его монументальность просто поражала. Такой размах был свойственен исключительно руинам. Виденные Олеттой обитаемые города обладали очень узкими улицами и были наводнены неприятными запахами. Обычно можно было переправиться из одной части города в другую по крышам, ни разу не коснувшись земли. Ни раз до этого и ни раз после, Олетта задавалась вопросом, что же это за люди такие населяли древний мир. Почему они могли возвести такие огромные и величественные строения, а настоящие Лорды едва ли способны нормально обустроить маленький неказистый замок.
Ближе всего Олетта сдружилась с Бароном. Остальные члены группы тоже принимали её, но между ней и ими всё равно была невидимая стена. Они были слишком разными, слишком не доверяли друг другу. А вот Барон привлёк Олетту своей схожестью с ней. Он был путешественником и помогал караванам и экспедициям Вечного Господина поспевать везде в срок, не плутать и возвращаться всегда до назначенной даты. Барон, как и Олетта, много повидал, и они могли часами разговаривать о тех местах, в которых бывали оба, но в разное время.
— Скажи, — обратилась к Гансу Олетта. — А этот город, его Вечный Господин…
— Не знаю, — пожал плечами Барон. — Он не говорил. Но я слышал, когда я был совсем маленьким, как Господин назвал себя перед каким-то из его старых знакомых, таким же, как и Он, последним хранителем завета погибшего города. Это догадка, но я думаю, что город всё-таки был покинут до него.
Прошло около месяца с похищения. И вот обоз наконец-то выехал к огромному мосту. От его размера у Олетты захватило дух. Она никогда не видела ничего подобного. Мост был в 20локтей в ширину и тянулся от одной плоской горы чуть меньше версты к другой плоской горе, на которой высился весь заросший зеленью замок. Пролёты парили над лесом, мелкими речушками и незначительными скалами. Проходя по мосту Олетта задумывалась, как долго она бы летела, если бы оступилась и провалилась бы вниз.
Подойдя к огромным вратам крепости, окружавшей замок, кучер затрубил. Олетта заметила про себя, что врата не содержат никакого символа, и нигде не было видно ни одного стяга. Ворота медленно отворились, как отворяются двери в обеденный зал. Внутри крепости стены и различные хозяйственные строения были также покрыты плющом и мхом. Многочисленные деревья пробивались из-под мостовой, ведущей непосредственно к замку. Но, как ни странно, деревья не рубили и не выкорчевывали, а только подпиливали для более правильных форм и использовали камни, которые были подняты корнями, для создания небольших бордюров вокруг выросших исполинов.