Выбрать главу

Илья Попов

Поход самоубийц

Пролог

Дачс сидел за массивным столом и теребил пальцами приколотую на вороте серебряную брошь в виде дубового листа, как делал всегда, когда нервничал.

Признаться, получив поручение отправиться в Келлен, он рассчитывал, что ему придется договариваться о поставках на королевский двор пряностей из Брониша, зерна из Химлара или же древесины из Тэлля. В общем — очередная донельзя скучная и рутинная работа, в ходе которой можно было разве что любимый плащ придорожной пылью запачкать да шишки на заду набить, трясясь в экипаже по ухабистым дорогам. Неприятно, но не более. Грязь можно и отскоблить, причинное место же у Дачса было привыкше к подобным незаурядицам, как бы двусмысленно это не звучало, так как оное — чуть ли не главный инструмент любого более-менее опытного чиновника.

Первая нехорошая мысль закралась в голову Дачса, когда монарх отказался сообщить истинные мотивы нежданного путешествия. Но то, что дело предстоит серьезное, стало понятно сразу, ведь иначе бы зачем отправлять в такую даль цельного первого советника, по сути правую руку короля и его законного регента, а не какого-нибудь мелкого сановника.

После Дачс едва не словил заворот кишок, узнав, что вместе с ним в Келлен едет Лукаш Гейнбекер, верховный главнокомандующий всей адринской армии. И дело было вовсе не в том, что Дачс терпеть не мог Лукаша — впрочем, как и он его — а потому что ради этой поездки Лукаш отложил свой визит на север, где хлынувшие из Хвори твари уже сровняли с землей Шерель и теперь двигались прямо к Катваласу. А это значило, что успех таинственного предприятия, в чем бы оно не заключалось, был для владыки всего Адрина куда более важен, чем четвертый по численности город его государства.

Но совсем худо Дачсу стало после прибытия в Келлен, где он вместе с Лукашом познакомился с человеком, представившимся как Гессер — невысоким сухим мужчиной лет пятидесяти, с проседью на коротком «ежике» жестких волос, водянистыми глазами и крепким рукопожатием — что встретил их в городской ратуше и вкратце объяснил, на что именно — а точнее сказать, на кого — король решил потратить целое состояние.

Так как Дачс и Лукаш приехали в город инкогнито — насколько это было возможно с их многочисленной охраной, разумеется — радушных приемов столичным чиновникам не оказали. Бургомистра же они и вовсе увидели одним глазком. Пролепетав какое-то невразумительное приветствие, толстяк с потешным пушком на щеках заперся в своем кабинете, явно избегая и Гессера, и мрачных вооруженных до зубов громил, караулящих каждое окно и дверь. На городское ополчение или цеховиков они не походили, скорее на бандитов, и Дачс смутно подозревал, что притащил эту мутную братию сюда именно Гессер.

Потратив какое-то время на обязательные светские расшаркивания друг перед другом, Дачс Лукаш и Гессер заняли большой кабинет, в котором тот сразу же рассказал, что собственно происходит и по какой причине они тут все собрались. После того, как Гессер умолк, в комнате наступила звенящая тишина.

— Кажется, вы остались не в восторге от этой идеи, — хмыкнул он, когда молчание уже изрядно затянулось.

— Разумеется! Да за такие деньги я могу собрать целую тьму наемников! — проворчал Лукаш, который, скрестив руки на груди, терзал сидевшего напротив Гессера тяжелым взглядом, даже не прикоснувшись к предложенному кубку с вином.

— Можете. А что толку? — пожал плечами Гессер. — Сколько месяцев они смогут сдерживать чудовищ? Месяц? Два? Три в лучшем случае — однако все мы прекрасно понимаем, что любое войско рано или поздно падет под натиском демонов, изменившихся и умертвий. Понимает это и Адриан — иначе бы он даже не стал выслушивать мое предложение.

— А я думал, после потери Шереля мы стали брать верх над напастью… — слегка разочарованно протянул Дачс.

Он, конечно же, не был идиотом — хотя Лукаш явно считал иначе, не забывая время от времени напоминать о том своему закадычному «приятелю» — и тоже испытывал немалый скепсис по поводу последних известий с запада, в которых сообщалось, что доблестная адринская армия одерживает победу за победой, уверенно тесня ужасные орды обратно в Хворь.

Об этом трубили гонцы на всех площадях, подвиги солдат воспевали барды во всех мало-мальски популярных столичных кабаках, а иной раз очередной покрытый шрамами муж, выпивающий третью кружку эля за счет какого-нибудь сочувствующего, уверял сгрудившихся вокруг зевак, что не сегодня-завтра последняя тварь падет под мечами храбрых воинов и те вернутся домой, растить детей и вспахивать землю.