Младший воевода Палицын, напротив, поселился в городе. С промышленными и торговыми людьми жил ладно. Помогал, чем мог. Рассылал на восток отряды охотчих людей. От него братья Хабаровы со своими людьми получили разрешение промышлять на пустых землях. Ходили они на Таймыр, в низовья Енисея, сплавлялись по рекам почти до Великой реки Лены. Промысел был знатный.
Задумывался Палицын о присоединении тех земель к России, вместе с промышленниками составлял грамоту для московской власти. Участвовал в составлении той грамоты и Ерофей Хабаров. И не просто участвовал – во многом именно путешествия братьев Хабаровых и легли в основу грамоты.
Только вот жизнь в Мангазее становилась все более непонятной. Отношения между воеводами и их сторонниками становились все «горячее». Кокорев доносил в Москву, что его соправитель «по вси дни пьянствует с мужиками, да творит всяческие непотребства, чем чести государевой делает изрядный изъян». Обвинял Кокорев Палицына и в колдовстве с бесовством. Обвинения, которые выдвигал Палицын, были земными, но не менее жесткими. Обвинял он Кокорева в мздоимстве, насилии, нерадении государевой службой. Только доносы те оставались без внимания. Что за дело Стольному граду до ссоры двух воевод на краю света, если меха поступают исправно. Тогда решил Палицын выдвинуть обвинение серьезнее. Воспользовавшись пьяной фразой кокоревского сотрапезника («А нас государь Григорий Иванович жалует»), обвиняет он соправителя в попытке государственного переворота и принятия иноземного подданства. Как тогда говорили: обвиняет в «воровстве». Взбешенный Кокорев пытается действовать силой, но на сторону Палицына встает население Мангазеи. Стычки перерастают в боевые действия. Мангазейцы осаждают собственную крепость, где заперся воевода со своими стрельцами и домочадцами. Крепость взять не смогли, хотя стрельцов побили изрядно. Те в отместку сожгли город пушками. Палицын и его сторонники строят новый острог – Новую Мангазею. Там продолжается сбор ясака. Однако корабли Кокорева не пропускают его к морю. Торговые пути все активнее уходят от «златокипящего града». Мангазея стремительно движется в пропасть.
Но Хабаровы этого уже не застали. В 1630 году, когда отношения между воеводами были еще на стадии «холодной войны», по настоянию того же воеводы Палицына они с очередной челобитной отплывают на своем суденышке по рекам в Тобольск, а оттуда на Запад. Никифор остается в Устюге, а Ерофей с воеводской грамотой отправляется в столицу. Как сложилось дело Хабарова в Москве, узнать уже не удастся. Но известно, что в грамоте Андрей Палицын кроме жалоб на Кокорева излагал свой проект похода на реку Лену, куда уже ходили братья. Предлагал он взять под высокую государеву руку земли «до восток солнечных, до переходу великого царя Александра и до превысокого холма Каркаура», туда, где «обитают люди единоногие и единорукие».
Похоже, что идея «Новой Мангазеи», новых богатых пушных промыслов пришлась при дворе по вкусу. Сам же Хабаров приобрел столичных покровителей, заинтересованных в его путешествии на новые земли. Во всяком случае, дальнейшие события делают наиболее вероятным именно этот вариант. Он спешно собирается в новый поход. На этот раз навсегда.
Не нашлось свидетельств того, как добирался он в Сибирь. Известно только, что нанял он – то ли в Тобольске, то ли дальше, в Енисейске – три десятка покрученников. С ними и отплыл на большом судне, коче, которое могло и под парусами идти, и на веслах. Плавали такие корабли по рекам и даже по морям. Главным же его достоинством для Сибири была легкость конструкции, позволяющая между реками перетаскивать судно волоком.
Шел он не привычным северным путем, который еще по воле воеводы Палицына был проведан из Мангазеи (опустела к тому времени Мангазея, погубила ее воеводская война, а царский запрет на плавания по северным морям и вовсе вбил в гроб ее последний гвоздь). Шел он через Нижнюю Тунгуску, Илим и реку Куту. С выходом на среднее течение Лены. Шел не один. С ним шел знаменитый уже к тому времени на всю Сибирь атаман Иван Галкин со своим отрядом. Точнее будет сказать, что с отрядом Галкина шел Хабаров со своими людьми. Хотя план освоения привез Хабаров (как и согласие на него от столичных властей), властью в походе был именно Галкин. С отрядом Ивана Галкина и покорял Хабаров приленские земли, воевал с «немирными инородцами», учился дружить с врагами тех, с кем воевал, а порой спасал попавшего в засаду атамана. Там, на Лене, и осел. На Лене он и начинает уже привычный промысел.