По данным Моск. летописи, войска шли «многыми дорогами жгучи и воюючи… и немец секучи и в полон емлючи».[582]
Пск. II летопись свидетельствует, что войска шли тремя колоннами.[583] 1 марта русские войска впервые подошли к столице магистра Феллину (Вельяд).[584] За день до этого магистр бросил город и «побежал» к Риге. Князь Василий Федорович Шуйский со своим полком гнался за ним на протяжении 50 верст, но не догнал, хотя и захватил его обоз. Началась бомбардировка города из пушек, пищалей и тюфяков и подготовка штурма. В результате бомбардировки была разрушена стена охабня (внешнего укрепления); русские войска взяли и сожгли посад и пригородные села.[585] Гарнизон цитадели запросил пощады. Воеводы Иван Булгак и Ярослав Оболенский назначили окуп в 2 тыс. руб. и согласились отступить от города. Русские взяли Тарваст и Вельяд и «плениша и пожгоша всю землю немецкую от Юрьева и до Риги».[586] Впервые русские войска подошли к самому центру земель Ливонского Ордена.
Поход крупных сил по глубокому снегу в разгар лютой зимы («бе бо тогды мрази силно велици, а снег человеку в пазуху, аще у кого конь свернут з дорозе, ино двое ал и трое одва выволокут»)[587] был для немцев полной неожиданностью. По словам того же псковского летописца, «яко же неции рекоша, и Псков стал, не бывало тако».[588] В действиях русских войск можно отметить стремление нанести удар по главному центру вражеских земель, не отвлекаясь на второстепенные объекты. Если в феврале 1480 г. князь Андрей Оболенский со своими силами наносил удар по Дерпту (Юрьеву) и немецким укреплениям на р. Эмбах (Омовжа), то теперь русские войска наступают на столицу самого магистра. Нанесение главного удара по основному политическому центру вражеской страны свидетельствует о верном стратегическом мышлении русского командования. Русским удалось достичь полной стратегической внезапности. Хотя войска шли разными дорогами, разоряя по средневековым обычаям страну, главные силы с артиллерией держались вместе. Об атом свидетельствует взятие городов, отстоящих друг от друга на 20–25 км. Заслуживает внимания также применение артиллерии в условиях зимнего времени. Выступив из Пскова около 18–20 февраля, русские войска с тяжелой осадной артиллерией подошли к Феллину 1 марта, пройдя за 8–10 дней около 160 км. Средний темп движения составлял, таким образом, около 20 км в сутки.
Впервые за длительный период войн с Орденом русские войска перешли от стратегической обороны к решительному стратегическому наступлению, впервые они так глубоко проникли в Ливонию, впервые за 200 лет после Раковорской битвы 1268 г. над Орденом была одержана действительно большая победа. Ближайшее следствие ее — заключение 1 сентября 1481 г. новых договоров с Ливонией, обеспечивавших интересы России.[589] Зимний поход в Ливонию может рассматриваться как стратегическая операция с ограниченной целью. Это логичное завершение кампании 1480 г. — восстановление мира на северо-западном направлении.
К лету 1481 г. вполне определилась новая политическая ситуация на юго-восточных рубежах Русской земли: Орда Ахмата разгромлена и перестала быть великой державой, оказывающей решающее влияние на ход событий в Восточной Европе. Из трех татарских улусов, прямых потомков Батыевой империи по западную сторону Урала, серьезное политическое значение сохранили два — Крымская держава Менгли-Гирея и Казанское ханство. Отношения Русского государства с Крымом продолжали оставаться дружественными, и в этом нельзя не видеть крупного успеха русской дипломатии. Договор, заключенный князем Иваном 3венцом Звенигородским весной 1480 г., определил на несколько ближайших десятилетий общий стиль и характер русско-крымских отношений.[590] Союз с Крымом против Ягеллонов и потомков Ахмата превратился в один из основных инструментов русской внешней политики до самого конца великого княжения Ивана III.
Добившись относительно прочных отношений с Крымом, Русское государство получило возможность укрепить свои позиции в Среднем Поволжье. В 1482 г. был предпринят поход на Казань.
585
Там же. — По словам Льв. летописи, русские войска взяли в Вельяде два охабня (ПСРЛ. Т. 20. С. 348).
590
Это было отмечено Иваном III в наказе, данном 26 апреля 1481 г. Т. И. Скрябе: русский посол должен был передать Менгли слова великого князя: «Ты пак нам пожаловал, крепкое слово мне молвил и ярлыки свои надавал, так и ныне по тому жалуешь, на том и стоишь». (Сб. РИО. Т. 41. № 6. С. 25).