С сопротивлением Твери было покончено. Вставал вопрос о дальнейшей судьбе столицы Тверской земли. «И князь великий послал в город Юрия Шестака да Константина Маленкина и диаков своих, Василия Долматова, да Романа Алексеева, да Леонтия Алексеева, велел горожан всех к целованию привести».[632] Итак, вопрос о будущем Твери был решен однозначно: жители стольного города были приведены к присяге и тем самым стали подданными государя всея Руси, гражданами Русского государства на общих началах, как новгородцы и владимирцы, ярославцы и костромичи. Тверское великое княжение как таковое, как особый политический организм прекратило свое существование.
Тверь сразу становится интегрированной частью Русского государства. Город не завоеван, не взят на щит, а как бы добровольно присоединился. Став подданными, целовав крест, тверичи тем самым попадают под защиту великокняжеской власти. Именно поэтому должностным лицам, посланным великим князем, вменяется в обязанность «гражан… от своей силы беречи, чтобы их не грабили».[633] Еще через три дня, 15 сентября, состоялся въезд в Тверь государя всея Руси и его сына: они присутствовали на обедне в Спасском соборе, патрональном храме Тверской земли. Здесь же, по-видимому, было объявлено важное политическое решение: великий князь «дал ту землю сыну своему, великому князю Ивану Ивановичу».[634] 18 сентября новый правитель Тверской земли «въехал в город Тферь жити», а 29 сентября Тверской поход закончился: «… великий князь Иван Васильевич приехал на Москву, взяв город Тферь».
С ликвидацией Тверского княжества исчезает важный и опасный плацдарм литовского политического влияния и потенциальной агрессии, глубоким клином врезавшийся в русские земли. Безопасность столицы Русского государства с северо-западного направления становится теперь надежно обеспеченной, как и безопасность всего Верхнего Поволжья. В этом плане включение Твери в состав Русского государства — крупный военно-политический успех Ивана III, сравнимый по своему масштабу и значению с присоединением Новгорода.
Кампания 1487 г.
Особого интереса эта кампания у дореволюционных историков не вызывает. Н. М. Карамзин[635] и С. М. Соловьев ограничиваются кратким пересказом летописных известий. А. Е. Пресняков сказал о ней несколько слов в подстрочных примечаниях.[636] Значительно больше внимания уделил этому сюжету К. В. Базилевич. Используя Воск, и Уст. летописи, Шукинскую разрядную книгу, он дал краткий очерк хода событий.[637]
Краткий очерк приводит и новейший исследователь В. А. Волков.[638]
Е. А. Разин — автор наиболее обстоятельной работы по военной истории, вышедшей в советское время, и уделявший много места событиям военной истории России, о кампании 1487 г. не упоминает вовсе.[639]
Тем не менее эта кампания заслуживает внимания как в историко-политическом, так и в военно-историческом аспекте.
Основным источником сведений о большом походе на Казань в 1487 г. являются летописи и разрядные записи (РЗ). В качестве источника могут быть использованы также сведения Герберштейна и посольские дела.
Моск. летопись по Уваровскому списку в дефектном виде[640] передает рассказ, который полностью содержится в Никон, летописи под заголовком «О Казанском взятии».[641]
В известии приводятся имена воевод: князя Данилы Дмитриевича Холмского, князя Александра Васильевича Оболенского, князя Семена Ивановича Ряполовского. Содержатся точные даты — 11 апреля (Великий четверг) — отправка войска; «на другой неделе по Велице дни во вторник 24 апреля» — отправка Магмет-Аминя; 18 мая, четверг «на 5 неделе по Велице дни» — приход воевод под Казань; 9 июля — взятие Казани; 20 июля — получение вести об этом в Москве.