Зависимость известия списка Дубровского от великокняжеской летописи очевидна — ото сокращение официального рассказа. Известие о возвращении князей Оболенских из похода, помещенное в самом конце годовой статьи, означает, по-видимому, только то, что переписчик разделил почему-то рассказ о походе, выделив его концовку и оторвав ее от основного текста.
Известие Моск. летописи является, таким образом, нашим основным, в сущности, единственным летописным источником о походе в Поле на помощь Менгли-Гирею.
В Разрядной книге 1598 г. (РК-98) записи о походе 1491 г. нет. В Разрядной книге 1605 г. (РК-05) запись есть:
«… прислал бити челом к великому князю Ивану Васильевичю всеа Русии царь Крымский Менгли Гирей, что идут на нею ордынские царевичи Сеид да Охмет с силою. И князь великий… отпустил в Поле под Орду царевича Мердулата да воевод своих князя Петра Микитича Оболенского да князя Ивана Михайловича Репню Оболенского. А к казанскому царю Махмедиму велел писать, и велел послать царевича Селтагана с казанскими людьми и с великого князя воеводами».[710]
Запись в РК-05 имеет тесную связь с летописным известием, но в прямом смысле не является его непосредственным источником. В руках летописца имелись и какие-то другие источники, в которых стояли имена князей Андрея и Бориса, казанских воевод и т. п. Возможно, это была не дошедшая до нас РЗ, не отразившаяся в существующих РК.
Важным источником для изучения похода 1491 г. оказываются посольские книги.
Весной 1491 г. русский посол в Крыму князь Василий Ромодановский донес о движении Большой Орды на Менгли-Гирея. В планах Ахматовых детей было выдвижение в сторону Днепра. Менгли, выступивший против них 29 апреля, узнав об их приближении, вернулся обратно. Он попросил помощи у своего сюзерена султана Баязида, который помощь ему обещал. Но, не удовлетворившись этим (или, может быть, не надеясь на это), Менгли обратился с посланием к великому князю: «… ты брат мой рать свою борзо бы еси отпустил, Июня месяца». Посол передал слова Менгли: «пойдут ли цари (Ахматовичи. — Ю. А.) на великого князя, и яз ни сына, ни брата не шлю, а иду на Орду сам, а дела есми брата своего великого князя беречи рад».
Конкретно Менгли имел в виду, что «князь великы пошлет царевича моего братанича. Да и казанского царя людей, и князь бы велики велел бы меня обослати, а поступили бы ко мне поближе, воротятся цари на меня, и они бы были мне ведомы».
Менгли предполагал возможность наступательных действий против Орды: «… будет ми помочь от брата моего от великого князя да от турьского (султана. — Ю. А.), и яз на них (Ахматовичей. — Ю. А.) иду».[711]
21 июня великий князь сообщил Менгли: «… яз Саталгана царевича на Поле послал с уланы и с князьми и с казаки, да и русских есми воевод с русскою ратью с ними послал; да и в Казань есми к Магмед-Аминю царю послал князя Ивана Ромодановского, а велел есми ему послати рать свою на Поле… А вышли из Казани Июня месяца в осьмой день, а царевич Сотылган вышел Июня месяца в третий день.
А приказал есми Сатылгану царевичу и русским воеводам, да и казанской рати: пойдут наши недруги… на тебя, и они бы пришли на Орду и дело делали… А пойдут наши недруги… на мою землю, и ты бы по своей правде… пошел на Орду и дело делал… не пойдут Ахматовы дети на тебя ни на мою сторону, а пойдут на иную сторону, ино бы Саталгану царевичю и нашей рати с тобою сниматися… и дело делати с тобою заодин».
В грамоте послу князю Василию Ромодановскому уточняется состав посланных войск: «в воеводах отпустил есми с русскою ратью князя Петра Микитича да князя Ивана Михайловича Репню Оболенских, а людей есми послал с ними не мало. Да и братии воеводы пошли с моими воеводами и сестричев моих рязанских обоих воеводы пошли». Подробно перечисляются воеводы, посланные Магмет-Амином, — их всего двенадцать, и с ними послан казанский Двор.[712] Следует отметить, что посланный к Магмет-Амину князь Иван Ромодановский имел инструкцию «идти с казанскою ратью вместе наезжати Саталгана царевича» — с казанскими войсками шел представитель великого князя.
Материалы посольских книг существенно расширяют и уточняют сведения летописи. Отправка войск в Поле была актом большой политики. Русско-татарские войска предназначались для участия в крупном военном предприятии международного масштаба с участием крымских и, возможно, и турецких войск.
Материалы посольской книги содержат точную дату начала похода, отсутствующую в летописном источнике. Как видно из грамоты князю Ромодановскому, в поход двинулись не только собственно великокняжеские войска, но и войска рязанских князей — формально суверенное Рязанское великое княжество было включено в военную систему государства всея Руси.