Согревшаяся одежда была влажной, но лучше в такой, чем без ничего.
Вот только, где ботинки? С босыми ногами особенно не подрыгаешся…
Обшарил, уже методично, всю комнату — бесполезно.
В памяти прорезалось: снежная пустыня, волки… Где правда, где вымысел, шут разберет? А ботинок нету…
Снял курточку, поднатужился, оторвал рукава. Натянул на ноги, подвязал лоскутами.
Не шик, конечно…
А жилеточка — ничего получилась… Как для сельской местности, и пощеголять можно…
Теперь — хорошенько согреться и — в путь. Не зиму же здесь зимовать? Дровишек, может и хватит, да вот с продуктами хреновато…
Игорь подошел к чудом уцелевшей двери, которая отворилась со страшным скрипом.
Светало.
На ровной заснеженной глади едва выделялась тоненькая цепочка его следов.
Видно сильный у меня Ангел-хранитель. Надо же, таки дошел и пережил жуткую ночь… Теперь бы выбраться отсюда…
От резкого морозного воздуха защекотало в носу. И он чихнул.
Что это?
К руке приклеился и повис на ней длинный черный волосок.
Снова прорезалось смутное воспоминание.
Руся…
Русалка…
Не может быть…
Это ведь сон. Бред, фантазия, или как там еще назвать?..
Все-таки возвратился. Неверящий, сомневающийся, одержимый смутным, подсознательным влечением.
Просто так, для очистки совести… — успокоил свою трезвомыслящую частицу.
Увидел маленькую дверцу, за которой, вроде бы, должна быть баня. Он этого не мог знать, но, почему-то был уверен.
Дверца не поддавалась, пришлось вышибать ногой.
Открывшееся помещение было тесным, темным и, на удивление, хорошо сохранившимся.
Пустая дощатая клетушка…
Только, что там, возле стенки?
Игорь приблизился, наклонился.
Господи!
Значит, все было на самом деле?..
Маленькая, высохшая старушка с длинными седыми волосами мирно лежала на холодном полу. Ее тело пряталось под плотным покрывалом, из-под которого выглядывали кончики тоненьких, словно прутики, пальцев. Она не дышала, но не казалась мертвой. Будто спала. Никого не трогала и никому не мешала…
Упокоилась…
Лишь только узенькие щелочки полуприкрытых глаз, казалось, смотрели с укором…
Игорь не смог выдержать этого взгляда. Медленно натянул покрывало старушке на лицо, после чего долго сидел возле бездыханного тела, которое совсем не внушало страха, и пытался привести в порядок нахлынувшие вдруг воспоминания…
Игорь не помнил, как добрался до автомобиля.
Удивился, что машина уже не висит на склоне. И дорога совсем рядом. Припорошенные снегом колеи просматривались отчетливо и казались вполне проходимыми.
Легче всего было списать недоумение на сон, грезы или еще что-то кажущееся. Если бы не следы. Они убеждали, что авария — не плод воображения…
Но какая сила вытащила автомобиль?
Отпечатки шин и когтистых лап картины не проясняли.
Не волки же, в самом деле?
И мотор завелся сразу, с полуоборота. Будто не было недавней поломки и связанных с ней неприятностей.
Неприятностей ли?
Игорь склонил голову на руль и бездумно вслушивался в ровную работу двигателя. Урчащая печка наполняла салон приятным теплом.
Нужно было ехать, но он не знал, хочет ли этого?
Может еще есть шанс все переиграть?
Вернуться к хижине, дождаться ночи… Руся ведь обещала стать молодой и красивой…
Вот только былой идиллии уже не вернуть. Мечта развеялась. От нее ничего не осталось. Даже дымки…
Если и случится чудо, он не сможет забыть, что видел Русю старухой. А значит, обратной дороги нет…
Какими сладкими не были воспоминания, они безжалостно перечеркивались жирным штрихом. И этот штрих казался самым существенным, ибо он лежал на поверхности, погребая под собой все хорошее и приятное.
Выжал сцепление, включил передачу. Пробуксовав, колеса отыскали почву и вывели автомобиль на твердую колею.
Указатель с названием деревни возник неожиданно, словно по мановению волшебной палочки. Вроде был здесь всегда, совсем рядом, ожидая, когда Игорь разует глаза, чтобы его увидеть.
И снег исчез. Опять — твердая, разбитая гусеницами тракторов, грунтовка.
Да и с картой все в порядке, сходится один к одному.
Прямо наваждение какое-то…
Только, что было наваждением: прошлая несуразица или нынешняя правильность?
Славик встретил радушно. Конечно, был шокирован внешним видом, но у него отыскалась пара старых ботинок, а за выпитой бутылкой, затем второй нелепости придуманного объяснения стерлись, незаметно отодвинулись на задний план и стали несущественными.
— Ты знаешь, я, наверное, женюсь… — неожиданно выпалил Игорь, и сам удивился. Не столько словам, сколько тому, что поверил им.
— На ком?
— На Тане. Ты ее знаешь.
Игорь забыл, когда вспоминал о девушке в последний раз. Не думал о ней и сейчас. Все получилось спонтанно, и в этой спонтанности была своя логика, граничащая с истиной.
— А, эта светленькая, с симпатичной мордашкой? Одобряю! Чудная девчонка! На свадьбу позовешь?
— Конечно.
Все вроде-бы возвращалось в привычное русло. Выпив еще, Игорь вдруг осознал, что уже достаточно взрослый, чтобы гоняться за миражами. Пора, наверное, остепениться и настраиваться на серые будни…
Может, они вовсе и не серые?
И все же, воспоминания о Русалке нет-нет, да и щемили сердце тоскливой болью. Но Игорь старался не поддаваться. Ему почти удалось убедить себя, что нужно поскорей возвращаться домой и ожидать Таниного звонка…