— Мы нашли его в кармане одного из пациентов, — пояснил врач.
Полицейский раскрыл бумажник. Там было сорок пять долларов, кредитная карта и квиток авиабилета на рейс из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк. Полицейский вытащил лежавшую в бумажнике визитку.
— Тед Гомес, — прочитал он. — Университет Южной Калифорнии, факультет кино. Лос-Анджелес, Калифорния.
— Туристы. Вероятно, кто-то на улице угостил их фенобарбиталом, — предположил доктор Робард.
— Где здесь телефон? — спросил полицейский, не выпуская из рук визитку.
— У входа на отделение.
Полицейский, громыхая тяжелыми высокими сапогами, подошел к телефону и, держа перед собой визитку, принялся набирать номер.
Покачиваясь, вертолет опускался на бетонную площадку острова Свободы. Лопасти замедлили вращение, шасси коснулись бетона. Сантомассимо отстегнул ремень и выпрыгнул из машины, не дожидаясь остановки двигателя.
Им навстречу бежали четыре детектива.
— Я лейтенант Сантомассимо. Что здесь происходит?
— Прибыл первый паром с туристами, — сообщил один из детективов. — Никого похожего на тех, чьи фотографии мы получили по факсу от сержанта Бронте.
— А женщина?
— Ни одной группы из четырех молодых людей и женщины.
Сантомассимо посмотрел на фотографии Майка и Теда. Майк, одетый в легкую спортивную куртку, улыбался, сощурившись на ярком калифорнийском солнце. По такой фотографии трудно было кого-либо узнать.
Сантомассимо поднял голову и окинул взглядом статую. Люди — и те, что стояли внизу, и те, что поднимались наверх, — казались совсем крошечными на ее фоне. Он вернул фотографию детективу и коротко выругался.
Белые чайки вились над последней группой, входившей внутрь массивного основания статуи. От причала Бэттери отошло еще несколько паромов. Два из них, вырвавшись вперед, маячили между буксиром и баржей.
— Долго длится экскурсия? Когда эти люди спустятся вниз? — спросил Сантомассимо.
— Минут через десять, может быть, двадцать, — ответил детектив.
Сантомассимо и Марксон направились по дорожке к статуе. Детективы поспешили занять свои позиции на причале. Сантомассимо смотрел на паромы, приближавшиеся к острову, и что-то шептал, шевеля губами. Марксон не слышал слов, но было понятно, что это молитва.
19
Внутри огромного полого тела статуи было холодно, и невозможно было определить, на какой высоте они находятся в данный момент. Витая лестница вела наверх, в густые сумерки головы монумента. Сквозь верхние окна струился слабый дневной свет, по стенам тянулись ряды электрических ламп. Туристы, тяжело дыша, поднимались по лестнице, их нервный смех и покашливание эхом отдавались в пустоте. Кей подняла голову и увидела полосы ржавчины, спускавшиеся по стенам вниз с вершины монумента. Вереница туристов неумолимо тянулась к свету, лившемуся из окон на площадке тиары.
— Вы в порядке, профессор? — спросил Крис.
— В порядке. Хотелось бы быть в лучшей форме, но…
— Вы в прекрасной форме.
Кей казалось, что она попала в сырой, пахнущий плесенью склеп, оказалась в лимбе Дантова «Ада», полном шорохов, неясных голосов и непрерывного движения.195 Гулкое эхо оживило в ее памяти звук бьющихся над головой крыльев большой хищной птицы.
— Возьмите меня за руку, — предложил Крис.
Кей поблагодарила и ухватилась за протянутую руку, оказавшуюся сухой, теплой и сильной. Они поднялись на небольшую площадку и разняли руки. Кей тяжело дышала. Крис внимательно наблюдал за ней. Кей казалось, что на нее смотрят все — и туристы, и экскурсовод. «Какая-то паранойя, — подумала она. — Это, наверное, от усталости и недосыпания».
Что она делает здесь, когда ее нервы на пределе и голова плохо соображает? Ведет экскурсию? Семинар?
— Остался последний пролет, профессор, — подбодрил ее Крис.
— Иди вперед, Крис, я следом.
Чем выше они поднимались, тем сильнее Кей ощущала себя загнанной в ловушку. Впереди и позади нее шли люди, за перилами, закручивавшимися спиралью, открывалась глубокая пропасть. Она явственно услышала хлопанье крыльев сокола.
— Господи, осторожно, кого-то вырвало прямо на ступеньки, — сказал Крис, указывая на скользкую лужицу.
Кей, сжав зубы, продолжала подъем. Она видела впереди пожилую пару, остановившуюся перевести дух. Самые обычные американцы, подумала она. Чуть погрузневшие к старости, в одинаковых свитерах бирюзового цвета и белых панамах, заботливо помогающие друг другу. Защищены ли они от тайных страхов, живущих в их подсознании? Оставил ли в нем Хичкок свой незримый след?
А в ее подсознании? Она ведь в течение десяти лет по кадрам анализировала его извращенные фильмы.
Передохнув, пара двинулась дальше. Кей и Крис последовали за ней, все выше и выше поднимаясь по узкой металлической лестнице.
— Не отставайте, профессор, — весело подбадривал ее Крис.
Гонимый каким-то непонятным нетерпением, он неумолимо стремился вверх по сужавшимся ступеням. Он все время оглядывался по сторонам, будто примерялся к чему-то. Добравшись до смотровой площадки внутри тиары, Крис обернулся и подал Кей руку. Она отвергла его помощь и сама поднялась на площадку.
От вида, открывавшегося с высоты, у нее перехватило дыхание. В высокое, защищенное решеткой окно ворвалась холодная тугая струя ветра, ударившая Кей в лицо. Она не отрываясь смотрела на бескрайнюю гладь величайшей в мире бухты, и это зрелище стерло из ее сознания все неприятности и страхи.
— Какое великолепие… — выдохнула Кей.
Вдали ослепительно ярко сияла линия горизонта. А перед ней раскинулся громадный город в обрамлении прекрасных голубых лагун. В окна короны со свистом врывался ветер, под его порывами волосы Кей трепетали.
Возле окон толпились люди, пораженные красотой открывшегося с высоты вида.
— Изумительно, — прошептала Кей. — Какой величавый покой!
— Да, — нервно подхватил Крис, оглядываясь по сторонам.
— Я чувствую себя так, словно умею летать, — мечтательно произнесла Кей.
— Вряд ли вам понравилось бы это, — сказал Крис, стараясь выглядеть веселым, но в его голосе чувствовалось напряжение. — Помните: комар сорвется с такой высоты, и ему хоть бы что, муха, ударившись о землю, подпрыгнет и полетит дальше, птица сломает крыло, а человек разобьется вдребезги.
Кей удивленно посмотрела на Криса. В глубине его существа клокотала с трудом сдерживаемая злоба, и временами она вопреки его желанию прорывалась наружу. В замешательстве он отошел к дальнему окну и стал смотреть на сверкавшую гладь бухты.
— Чертовски замечательное место для убийства, — после паузы произнес Крис. — Только на убийство это было мало похоже. Скорее несчастный случай, правда? Впрочем, фильм закончился смертью, это главное.
Кей смотрела в окно и вспоминала себя в детстве. Как она играла с бабушкой и дедушкой на пляже под таким же ослепительно синим небом Санта-Барбары. Она пыталась удержать сладостные картины детства, но они растаяли как утренняя дымка.
Туристы беспрерывно щелкали фотоаппаратами. Гид сообщал сухие факты о размерах статуи, о тоннах бронзы, пошедших на ее изготовление, о проблемах, которыми сопровождались ее демонтаж во Франции, транспортировка в Америку и установка на острове Свободы.196
— Так эффектно и так банально, — сказал Крис. — Это в духе Хичкока, не так ли? Места, подобные этой статуе и горе Рашмор, ласкают взор патриотам нации. Питают светлые надежды добропорядочных граждан Америки.
Крис нетерпеливо ждал, когда гид уведет пожилых туристов вниз по винтовой лестнице. Прямо под ними стоял, сложив на груди руки, охранник, за спиной которого находился выход на руку статуи. Он пристально посмотрел на Кей и Криса и спросил:
195
(«Ад», III, 25–30. — Пер. М.Л.Лозинского).
196