Наведя определенные справки, Солдат решил переговорить с султаном Офирии, который располагал целой сетью шпионов, действующих в разных уголках Уан-Мухуггиага.
Вернувшись в таверну, Солдат, к своему немалому изумлению, обнаружил Голгата во главе целого отряда карфаганцев.
— Тебе нужно скорее вернуться домой, — заявил Голгат.
— Почему? Мы только приехали. Я должен разыскать жену.
— Эти люди, — Голгат показал на небольшую группу воинов, — прибыли сюда из своей собственной страны. Королева Карфаги Нуфитити получила известие о том, что объединенное войско ханнаков и людей-зверей готовится напасть на Гутрум. Красным Шатрам требуется подкрепление. Мы должны вернуться и встать на защиту родины.
Солдат призадумался. Где его родина? Гутрум стал для него родным домом после женитьбы на Лайане. Ни о каких других странах у Солдата воспоминаний не осталось. Да, он видит другую жизнь во сне, но кто может поручиться, что она на самом деле существует, а не является плодом его воображения? Человек не в силах жить без родины.
С другой стороны, что станет с Лайаной, пока он будет сражаться где-то далеко отсюда? Вдруг она уже страдает и ждет освободителя?
Солдат рассказал о своих сомнениях Голгату. Перед ним стоял непростой выбор: либо отправиться в Карфагу и воссоединиться с братьями и сестрами по оружию, либо продолжать поиски жены.
По мнению Голгата, Лайана предпочла бы, чтобы Солдат первым делом выполнил свой долг, а затем уже занимался личной жизнью. «Принцесса, — с уверенностью сказал Голгат, — отличается великой изобретательностью». И в этом он был прав. Лайана могла спланировать и осуществить побег своими силами. Такая женщина, как она, не нуждалась в помощи мужчины, даже собственного мужа. Ведь муж не ждет, что ему на выручку придет жена; так и она не стала бы полагаться только на него. И если бы она знала, что Солдату приходится выбирать между ее спасением и спасением своей страны, Лайана предпочла бы, чтобы он выбрал последнее.
— Выезжаем немедленно, — решил Солдат. — Надо побыстрее разобраться с агрессией, чтобы я мог вернуться и продолжить поиски.
Друзья вошли в таверну, чтобы забрать вещи и затем присоединиться к ожидающим их карфаганцам. Спэгг наотрез отказался ехать.
— Нет уж, я обратно не поеду. Меня будет выворачивать наизнанку каждую морскую милю. Я могу и здесь вас подождать. Да и Маракешка ко мне сегодня заглянуть собиралась. — Спэгг одарил своих спутников темнозубой улыбкой. — Она постучится в ставни и залезет по лианам комнату. Тогда не придется платить за двойной номер. Мы выпьем медового напитка… ну и шуры-муры. А ехать по морю для того, чтобы принять участие в кровавой битве, да потом еще и обратно возвращаться? Нет уж, увольте. Вы, похоже, не в своем уме. Я остаюсь. Вот мое последнее слово.
Таким образом, Спэгга оставили заниматься «шурами-мурами».
Черные военные корабли ожидали друзей в одной из бухт — гавань Сизада оказалась слишком мала для них. В полночь Солдат с Голгатом ступили на борт, и уже через час флот вышел в открытое море. По времени путешествие оказалось гораздо короче, чем на каравелле, потому что эти обтекаемые суда были специально спроектированы так, чтобы развивать большую скорость. Кроме того, корабли были снабжены несколькими рядами парусов, и благодаря попутному ветру и опытным матросам путешествие завершилось быстро и прошло без приключений. Казалось, боги готовились к более важным делам, чем мучить несчастных мореплавателей штормами и пугать их подводными монстрами. Боги имели свой интерес в исходе крупных войн, которые вели между собой смертные, и договорились на время придержать проявления божественного недовольства.
Флот встал на якорь в небольшой заводи у окаменелых прудов Ян. Войска высадились и совершили сухопутный марш-бросок. Вскоре они уже стояли у ворот Зэмерканда.
Красные Шатры готовились к войне. Солдат вернулся в Шатер Орла и принял командование у лейтенанта Велион. Воины встретили его радостно.
Голгат направился в город. Не карфаганец, он не мог сражаться бок о бок с Солдатом. Тем не менее Голгат уверил товарища, что они еще встретятся, а тем временем ему надо присоединиться к гвардейцам и столь нелюбимому брату.
Солдат не стал заходить в город, прекрасно понимая, что за городскими стенами ничто не помешает Гумбольду с ним расправиться. И хотя на тот момент ситуация несколько изменилась и у узурпатора имелись дела и поважнее, чем сводить старые счеты, он все-таки не слишком стремился расхаживать по улицам Зэмерканда, так и напрашиваясь на нож наемного убийцы. Так что Солдат решил остаться в окружении своих воинов — в шатре, где он был практически неуязвим.
Правда, Солдату нанес визит новый маршал имперской гвардии — брат Голгата Кафф.
— Что ж, — сказал маршал Кафф, откидывая полу завесы над закутком Солдата в огромном Шатре Орлов, — значит, хоть немного совесть тебя мучает.
Кафф вошел в сопровождении пяти офицеров — все как один держали руки на рукоятях мечей. Солдат узнал шепелявого кавалерийского офицера, который однажды привязал его к колесу телеги и выпорол. Среди них был и еще кое-кто из старых врагов. Солдат без особой радости взирал на это нечестивое сборище, меряя каждого взглядом. Наконец он обратил свое внимание на Каффа, который изучал жилище Солдата с едва скрываемым отвращением.
— Я приехал с твоим братом. Судьба нашей страны так же важна для нас, как и для тебя и твоих воинов.
— Ах да, мой маленький братишка… Как он поживает?
— Спроси его сам. Он записался в ряды твоей армии.
Кафф был роскошен в серебряных доспехах с золотым маршальским знаком, изображенным на гербовом щите нагрудника, — поднявшимся на задние ноги быке. На шлеме раскачивались пунцовые перья, на поясе висел меч. Лайковые перчатки с крагами держала в зубах свирепого вида нипа — голова этой бестии заменяла Каффу недостающую кисть правой руки.
Одним словом, не простой человек, а воплощение великого полководца. Солдат про себя радовался, что Лайана сейчас не видит Каффа, иначе она не устояла бы перед великолепием его мундира.
Солдат сказал с плохо скрываемой иронией:
— Ты, похоже, неплохо о себе позаботился.
Кафф покраснел — все-таки на это у него хватило порядочности.
— Да, я проявил некоторую сноровку, верно. Но ты не знаешь традиций нашего народа настолько хорошо, чтобы так говорить. Власть достается тому, кто ее не побоится взять. Предки королевы Ванды завладели троном в смутные времена, так же как Гумбольд и я. Они не видели ничего дурного в своем поступке, зачем же стыдиться нам? Именно так народ получает своих королей и королев. Ты думаешь, что все должно происходить по праву родства? Ты за семейную преемственность? Я не разделяю такого подхода.
— Тебе виднее, — ответил Солдат. — И все-таки я бы не советовал полностью доверять свою судьбу новому королю и хозяину. Он не задумываясь сотрет тебя в порошок, если потребуется.
— Чушь! — воскликнул Кафф. — Слушай, у нас начинается война. Может, мы умрем в предстоящих битвах, и этот мир со всеми его недостатками вообще перестанет интересовать нас. Может, ты и я будем лежать в одной луже крови, как братья по оружию, не дожив до рассвета следующего дня. Или нас похоронят в братской могиле, в холодных объятиях друг друга.
— И не мечтай, — сказал Солдат, скрестив на груди руки.
— Я лишь пытаюсь представить возможные события. К чему беспокоиться о делах государства, когда сейчас главное — пережить военный конфликт?
— Да ты к тому же и философ?
В этот момент в апартаменты вошел Голгат и помедлил на пороге, заметив некоторых бывших коллег и старшего брата. Настроен он был очень решительно.
— Что тебе здесь надо?
— Дорогой братишка, — Кафф наклонился, целуя Голгата в щеку, — ты все так же горяч… Вот же сварливый характер!.. У меня так и не зажил шрам на голове после того, как ты огрел меня в детстве раскаленной кочергой.