Стоять! Меня осенило! Я набрал номер Фая:
– Ты уехал?
– Сейчас вернусь.
– Я прав или нет? Ты как-то рассказывал, что ездил в Москву на фестиваль коптеров.
– Да, в марте был. Погоди. Я все понял! Сейчас до Ксюхи смотаюсь. Это она у меня энтузиаст БПЛА. Сеструха моя.
– Ты только не распространяйся там…
– Естественно, босс. За кого ты меня принимаешь?
Он вернулся через пару часов и притащил с собой громоздкий контейнер.
– Это дрон? – спросил я. Мне никогда не приходилось видеть воочию ни одного беспилотника. Поэтому вопрос был явно дилетантским. Файерфлай ухмыльнулся:
– Бери выше! Квадрокоптер! Изобретение Ксюхи и ее френда.
– Сколько у него грузоподъемность?
– Не знаю. А что надо сделать?
– Надо забросить вот этот саквояж.
Фай демонстративно почесал затылок:
– Ну и задачки ты барин ставишь. Куда забросить?
– На крыльцо ФСБ. Не иголовцам же.
Парень подошел к саквояжу и приподнял его:
– Ого! Там кирпичи, что ли?
– Экстремистская литература.
Он присвистнул и уставился на меня с таким видом, словно я предлагаю ему устроить государственный переворот:
– Да, уж. Если нас с этим поймают, мы уже не отмоемся.
Парень вывалил содержимое саквояжа на диван и покачал пустую сумку руками:
– Да тут сам саквояж килограммов пять весит. Это квадрокоптер, а не боевой дрон. На такой аппарат только пару камер можно навесить. Или чуть больше. А чего он такой тяжелый?
Фай поставил сумку на стул и уставился внутрь:
– Тут какой-то секрет. Погоди, – он сунул руку вглубь и вытащил за хлястик дно саквояжа: – Ну, ништяк себе!
Фай присвистнул и указал мне рукой, приглашая увидеть что-то необычное. Я посмотрел и неожиданно для себя присвистнул в той же тональности. На дне аккуратно были уложены точно такие, как «Нокия», потрепанные временем сотовые телефоны. На каждом из них медицинским скотчем была прикреплена симка. А на самом скотче авторучкой были написаны номера телефонов.
– Это им зачем?
Я только недоуменно покрутил головой:
– Ты меня спрашиваешь?
– Они что, столько людей замучили?
– Откуда я знаю? Может, просто украли?
– Не думаю. Украденные симки легко блокируются. Скорее всего, им нужны чистые номера телефонов, на которые никто не претендует, и о которых никто не знает, что хозяева их поменялись.
Я понимал, что он прав:
– Хорошо. Но пусть это выясняют те, кому по службе положено. Наше дело как можно скорее передать все это фээсбэшникам.
– Нет – не потянет коптер эту сумку. Это любительская техника, а не профессиональный извозчик. Авиамоделирование – это спорт. Хобби.
– Понял. Мне два раза повторять не надо. Записку он может унести?
– Несомненно.
Я вновь распечатал на принтере вчерашнее письмо про сигнальный кирпич. Фай только посмеялся над моим текстом:
– Вот это письмо бомж выбросил? Я бы тоже не стал позориться.
– Не умничай. Будь проще. И люди к тебе потянутся.
– Снова поедем на Литейный?
– А куда?
– Я думаю, что в простой отдел полиции будет легче и безопасней его подкинуть. Там нет сложных многоуровневых систем безопасности.
Одна голова хорошо, а полторы лучше. Черт возьми! Он прав!
– В принципе, у меня прямо во дворе какая-то ментовка.
– Какая?
– Кто ж его знает, «какая»? Но менты там постоянно ошиваются.
– Господи! Ничего не знает. Зато, наверное, все пивные в округе тебе известны наперечет.
– Фай! Ты говоришь, как моя теща.
Конечно, не знаю. Мы въехали в новый дом, построенный, как и все постсоветские новостройки, в страшной тесноте с другими такими же новостройками, втиснутыми в старые пустыри или скверики. А это странное двухэтажное здание за бетонным забором здесь уже стояло. Его скрывали большие деревья, выросшие задолго до нашего переселения. Гулять по забитому транспортом двору нам с Варюхой не было никакого смысла и цимуса. Главная задача в системе современного общежития – вовремя найти клочок территории, куда можно воткнуть личное авто. И сразу домой. Кроме того, мы за тринадцать лет нашего проживания в новой квартире ни разу не привлекались. Да и соседи нам попались такие же смирные и беспроблемные. Поэтому у нас не было насущной необходимости знать, где обосновалась наша доблестная милиция-полиция. Собственно, и домик этот я сумел рассмотреть только лет через пять после заселения. Да и то, случайно. Дорога к школе, куда мы пошли на выборы, проходила вдоль этого бетонного забора.