Реальность вернулась. Я увидел, что стою посреди кухни, заваленной трупами, и окрашенной красной несмываемой краской. Стены я перекрашу, на них наклеены стеклообои под покраску. А вот гарнитур придется поменять. Будь я дурным авангардистом, я бы оставил эту мебель навсегда. Красные брызги из саквояжа украсили ее незамысловато и оригинально. Но Варвара, глядя на этот дизайн, всегда будет вспоминать о трупах в нашем доме. Реальность вернулась не только цветоощущениями. Она ворвалась в мое сознание стуками по батареям и звонками в дверь. Соседи настойчиво хотели познакомиться с источником их бессонницы. Странно. У нас была тишина. Мертвая тишина. Впрочем, нет. Один источник шума продолжал действовать. Стильный душман, весь красный от краски и слезоточивого газа, вопил, корчась на полу в арочном проеме кухни. И тут в «игру» вступил Фай. Он обшарил карманы трупов и извлек оттуда электрошокер. Щелк! И в квартире наступила совсем мертвая тишина. В буквальном смысле этого слова. Мы с Фаем согласовано и шустро оттащили вырубленного шокером душмана в ванную комнату.
– Что будем делать? – поинтересовался напарник.
– Ничего особенного, – ответил я, снимая штаны.
Оставшись в трусах и усердно зевая, я открыл входную дверь. За ней стояла группка разъяренных соседей.
– Чего хотели? – нагло уставился на них я.
– Что у вас происходит? Что вы себе позволяете? – загалдели жильцы.
– В чем собственно дело? Что случилось? Кого я залил? – моему удивленному возмущению не было предела.
– Не залил! А разозлил своим шумом, – выставила из шелкового халата свою обнаженную ногу явно одинокая соседка.
– Ну раз я никого не залил – спокойной ночи! – и я попытался захлопнуть дверь.
Не тут-то было. Дверь закрыть не дали.
– Вы что? Охренели? Будите среди ночи. Что у вас тут, холуин? Снимите свои жуткие маски вурдалаков!
– Я слышал! У вас стреляли, взрывали и мучили человека, – завопил лысоватый мужик в махровом халате.
– Не смотрите ужастики на ночь. У меня тишина. Слушайте, идите спать! Мне завтра рано на работу вставать, – пришлось врать напропалую, лишь бы избавиться от ненужных любопытных глаз.
– Тогда кто шумел?
– Не знаю! Я спал! Скажите спасибо, что услышал звонок в дверь. Не факт, что в следующий раз открою.
– Нет! Это точно у вас кто-то орал и завывал, – забрызгала слюной противная бабка, которая вечно рассказывает мне в лифте про жуликов из нашего ЖЭУ.
– Завывал? Так это же у вас собака, которую вы вечно мучаете! – перешел я в наступление. – Вроде приличная женщина, а каждую ночь мучаете несчастного терьерчика. Я давно собирался на вас заяву написать.
Все повернулись к бабке. Та от неожиданности аж поперхнулась:
– Да, что? Да, я? Он у меня спокойный! Все знают.
– Угу, спокойный. Один я что ли про это не знаю?
Молодая семейная чета тут же набросилась на собачницу:
– Так это ваша псина воет целыми днями и ночами?
– У нас ребенок из-за нее не спит.
Тетке пришлось оправдываться:
– Кого вы слушаете? Он все врет! Мой Мотя просто ангел!
Я подбросил дровишек в топку:
– Угу, ангел! Вот из-за этого ангела все и не спят.
Тетка вдруг сообразила, что у нее есть веские доводы против меня:
– Кто тогда грохотал? Я слышала взрыв!
– Не кормите своего ангела горохом!
Я навалился плечом на немного растерявшуюся толпу и захлопнул перед ними дверь.
За спиной тут же нарисовался Фай:
– Босс, что делать?
– Ничего. Будем утилизировать.
– Кого? – недоуменно переспросил Фай-Василий.
Что ж – каков вопрос, таков ответ:
– Всех.
– И этого?
– Этого в первую очередь. Где он?
– В ванной.
– Надо его обыскать. Вдруг у него оружие есть.
Третий бармалей, брошенный нами в ванну, уже успел очнуться. Нашему желанию его обыскать он противостоял с остервенением. Пришлось вновь применить электрошокер. В карманах была только мелочь и сотовый телефон.
Фай почесал затылок:
– Как бы у него все узнать?
– Чтобы хоть что-то узнать, надо для начала хоть что-то спросить. Ты у него что-нибудь спрашивал?
– Нет? Думаешь, он расколется?
– Отстань! Зачем ты меня то об этом спрашиваешь? У него и спроси!
Мы подождали, когда бандит придет в себя и начали допрос с пристрастием. Если этот эстрадный номер можно было так назвать. Фай угрожал ему, хлестал по щекам, обещал вызвать страшных фээсбэшников. Бесполезно! Бармалей, молча, лил слезы из воспаленных горчичным газом глаз, но разговаривать с нами отказывался наотрез. Только цедил время от времени сквозь зубы: