Если честно, то мне стало стыдно, причем очень. В мою голову даже не пришла мысль о том, что Милайя таким своеобразным образом проводит мое обучение. Вместо того чтобы подумать хорошенько над причинами ее поступков я в очередной раз тихо бесился, планируя всяческие способы мести (большей мерой пошлые). Причина нелогичного поведения вся та же - без постоянного медитативного транса, я представляю собою комок нервов, вытащенный из привычных ему тепличных условий. И так будет еще долго, пока не пройдут последствия моей безалаберности и пофигистического отношения к собственному здоровью.
Я не сильно раскаиваюсь в своем идиотизме, вернее раскаиваюсь, но понимаю, что иначе можно было бы голову сложить. По большей части постоянный ментальный контроль самого себя был мерой вынужденной, ведь меня постоянно кидало из одной неприятности в другую, не давая времени привыкнуть и осмотреться. Конечно, можно было бы просто не пользоваться менталистикой, банально выработав естественную психическую стойкость, как это происходит с сопливыми юнцами, попавшими в зону боевых действий. Но для этого мне нужно было выжить в моменты паники, которую нельзя было подавлять ментальной магией и поглощающей эмпатией.
И я не решился рисковать, по максимуму пользуясь подаренным Системой классом менталиста.
Прав я был, или нет, покажет время.
Но именно сейчас, я дико хочу перенестись обратно во времени и хорошенько пнуть себя прошлого.
- Ясно. Понял. Принял. - В очередной раз признаю поражение в словесной дуэли и тут же пытаюсь сменить тему разговора, дабы сохранить остатки самооценки. - А что за приписки в конце записки? Нет, я понимаю, что это аналог известного мне обозначения приписки к законченному письму, но символы совершенно незнакомы.
Символы, кстати, были реально не похожи ни на стандартный алфавит, ни на иероглифы, ни на арабскую вязь, которую еще по Земле смутно припоминаю.
- Ты правильно понял, это эльфийское обозначение первого, второго и третьего примечания к написанному письму. Старая лексема, еще со времен Долантора используется. - Женщина милостиво не стала развивать тему, как и капать мне на мозги моими косяками.
Следующие несколько часов прошли весьма плодотворно. Настолько, что у меня вся одежда промокнуть успела, хотя вроде бы и не вставал из кресла. Высокий стиль - зло. Зло чистое и концептуальное, наравне с местным правовым кодексом. Видимо, в Роанарде очень любят издеваться над мозгами и душами, как своих граждан, так и приезжих иностранцев.
Совести у них нет.
Уже ложась спать, - сама Милайя, не особо уставшая от занятия, осталась поработать с присланными ей письмами, - я задал ей почти забытый за склонениями причастий вопрос:
- А чем ты меня накачала, что накрыло настолько сильно? И заодно... - Несмотря на мои внезапные трудности с выражением мыслей в словах, чародейка прекрасно поняла, что именно я имею в виду.
- Обычный возбудитель, я же уже говорила, этакое средство для свиданий. Могла бы взять действующий исключительно на мужчин состав, но я посчитала это своеобразным шулерством. - В словах ее проявилась почти не скрываемая насмешка. - А что касается прошедшей ночи, то можете быть уверенными я не в обиде. Хотя тот последний трюк был весьма волнующим. И мы еще обязательно вернемся к этой теме, но не сегодня. Спи, Роланд, сегодня заслужил.
Внутренне содрогаюсь от перспектив "вернуться к теме", но то, что она действительно вроде бы не обижается за столь постыдную, пусть и приятную, игру с ее мыслями, меня крайне радует. Через Поводок я ощущаю целую плеяду полусформированных планов и мыслей по поводу различного использования моих возможностей. Часть из них вызывает невольную сухость во рту, по причине своей сказочной пошлости, вторая же совсем не связана с любовными играми, представляя собою исключительно практические способы применения.
Закрываю связь с Поводком, от греха подальше, и засыпаю под негромкий шелест бумаги и скрип артефактного пера.
Давно я не видел эмоций, проявляемых моей прелестной соратницей. А уж настолько ярких, пожалуй, вообще никогда не видел, даже в ту самую ночь, когда мне, - полторы недели тому назад, - сорвало крышу от использованной ею алхимии.
Милайя Меерслейн была в диком, всепоглощающем бешенстве. В ярости столь сильной, что никакого аристократизма не хватало, чтобы ее скрыть. Лицо - застывшая маска ледяного неистовства. Оболочка - сама ночь, грозящаяся сожрать любого, кто встанет рядом. От ее склонившейся над чашкой с успокаивающим отваром фигуры исходили почти материальные флюиды злой и смертельно опасной магии. Складывалось ощущение, что она с трудом сдерживает семейную аркану от непроизвольной активации. Попадать под вал буквально поедающей материю и энергию темноты, способной на высшем уровне владения поглощать даже столь эфемерные вещи как пространство, время и даже, предположительно, концепции... мне еще пожить хотелось.