Закинув ногу, девушка оседлала мои плечи, ее крошечная грудь поднималась и опускалась с каждым прерывистым вздохом, вызванным предвкушением.
Я еще даже не прикасался к ней, но уже знал, что она станет фейерверком. Это было ясно по срывавшимся с ее губ нетерпеливым стонам.
Как только она опустила бедра, я высунул язык и подался навстречу, однако в следующий миг распахнулась дверь и раздался крик.
Крашеная девушка вскочила, запнулась и упала на пол.
Я оглянулся, чтобы посмотреть, кто нас прервал, и заметил светловолосую женщину, уставившуюся на меня с открытым ртом.
– Какого черта? – выдохнула она. Женщина казалась знакомой, но я никак не мог отыскать соответствия в затуманенном алкоголем разуме. – Никки, какого хрена ты творишь? – спросила она, адресуя вопрос моей радужной подружке.
«Никки?»
– Ты хоть знаешь, кто это? – тыкнула блондинка в меня пальцем.
«Стойте-ка, причем тут я?»
– Я встретила его этим вечером. И кто же он? – задала моя девочка, Никки, встречный вопрос, поднимая и натягивая одежду.
– Это сын мистера Мастерса, – проинформировала ее женщина.
Мистера Мастерса? Я фыркнул, развеселившись, а голова начала кружиться. Водка делала свое дело.
– Босс, с которым ты трахалась? – прищурилась крашеная девушка... эм... Никки!
«Стоп, что она сказала?»
– Что? – пробормотал я сквозь алкогольный туман, приложив усилия, чтобы заставить свои губы двигаться.
– Да, босс, который уволил меня после того, как жена застукала его, пока он меня трахал, – огрызнулась она, щелкая выключателем. Комната залилась ярким светом.
«Черт».
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к освещению, а потом, как следует разглядев блондинку, я вспомнил, что видел ее у папы на работе. Какая-то Мелисса. Боже, я ведь называл ее просто «пухлые губки», поскольку у нее были самые большие губы, которые я когда-либо видел.
Она была чертовски сексуальна. Старше меня, но достаточно молода и пригодна для траха.
«Черт, у меня лишь одно на уме. Что Мелисса только что сказала?»
– Убирайся. И передай отцу, что я подаю на него в суд за незаконное увольнение.
Я фыркнул, поднял свою задницу и пошел к выходу, огибая ее.
– Передай ему сама, милашка. Я не стану пересказывать все это дерьмо.
– Эй, но ему не обязательно уходить. Он не виноват, что его отец – мудак.
– Никки! – рыкнула блондинка.
– Да ничего. Все равно настрой сбит, – улыбнувшись, я помахал на прощание.
Я не знал, где находился, черт возьми, но просто шел вперед, наполняясь осознанием, что мой отец – изменник, а бедная мама все знала.
Дерьмо, и не просто знала, а поймала его на месте преступления.
Не удивительно, что она бросила нас. Мы оба ее подвели.
Проснувшись на лужайке возле дома, я застонал от головной боли, едва не раздирающей череп. А еще потому, что оказался без обуви, черт возьми.
Какого хрена?
Я даже не помнил, как добрался сюда.
Заставив себя подняться на ноги, я ощутил, как каждый мускул запротестовал против этого движения. Тело было покрыто потом, по подбородку текла слюна.
Я почувствовал чей-то взгляд и осмотрелся, а потом быстро подул на руки, чтобы сбросить с них пыль и помахать соседу из дома напротив, забиравшего газету.
– Доброе утро, мистер Дэнзел, – хрипло окликнул я ископаемого старика.
Он хмуро просверлил меня взглядом, а его морщинистое лицо сжалось в какую-то гримасу.
– Ты там лежал с тех пор, как я проснулся в четыре утра, – проворчал старик.
Черт. Ублюдок мог бы хоть накрыть меня простыней или разбудить. Меня же и сожрать могли.
Прогулка по подъездной дорожке, казалось, заняла целую милю, все тело болело, как у восьмидесятилетнего старика.
Когда я потрогал ручку, дверь оказалась открыта. От холода кондиционера внутри кожу словно пронзило маленькими иголками, жаля плоть. Мне нужно было в душ, чтобы смыть с себя прилипчивую росу.
Я прошел через холл и остановился, заметив отца, сидевшего за барной стойкой на кухне. Обхватив голову руками, он смотрел на что-то, похожее на бумаги.
Почувствовав, что уже не один, отец посмотрел на меня сквозь ресницы.
Он нахмурился и прерывисто вздохнул.
– Выглядишь дерьмово. Где тебя черти носили? – отец поднял стакан, похоже, со свежевыжатым апельсиновым соком и сделал большой глоток.
При виде этого зрелища у меня слюнки потекли. Мне тоже нужно было попить.
– Я был снаружи.
Он стиснул зубы, на скулах заходили желваки от раздражения.