– Я расскажу тебе историю Ромео и Джульетты, поскольку не уверена, знаешь ли ты или та потаскушка, сбросившая меня в бассейн, что он не был бабником.
От смешка заныл пресс, и я положил туда руку, другой прикрыв глаза, чтобы свет не обжигал сетчатку.
– Значит, считаешь меня бабником?
Честити зашевелилась, и ее бедро коснулось моей руки. Пульс участился. Какая жалость. Это самое бедро было погребено под свитером. К тому же, зная Честити, это произошло стопроцентно случайно.
– Думаю, они должны называть тебя Казанова, а не Ромео.
– Ладно, расскажи историю Ромео и Джульетты.
Честити прикрыла мои ноги одеялом, и я улыбнулся, когда она заставила меня приподнять голову и подложила под нее подушку.
– Все началось с двух враждующих семей... – начала она.
– Это вечеринка только для двоих или мне можно присоединиться? – разбудил меня голос Бога.
Шуршание простыней и начавшаяся возле меня паника предупредили, что рядом со мной вскочила Честити, ее волосы сейчас напоминали птичье гнездо, а на нежной щеке остались следы от одеяла.
Голос Честити меня убаюкал, ее присутствие оказалось чем-то вроде пелены спокойствия. Теплое тело Честити и биение ее сердца рассеяли тени в глубине разума и спасли от ужасающих кошмаров.
– Черт, сейчас четыре утра, – прохрипела она, ее глаза бегали с меня на Бога и обратно.
– Мне пожелать доброй ночи? – усмехнулся Бог.
– Она назвала меня Казановой.
Мне на лицо прилетела подушка, и я рассмеялся. Возможно, я спал всего четыре или пять часов, но это был самый прекрасный сон за всю мою жизнь.
– Я тебя ненавижу, – фыркнула Честити, побежав за своими вещами.
– Не похоже на обычные фразы, к которым ты привык после совместно проведенной ночи, – отозвался Бог, сбрасывая ботинки.
– Я тоже тебя недолюбливаю, ледяная королева, – ответом мне стал ее средний палец, прежде чем Честити выскочила из комнаты.
Мой желудок запротестовал, когда я попытался сесть. Тело ненавидело мою привычку пить и отказывалось сотрудничать.
– Бог, – простонал я, снова падая на подушку.
– Мммм?
– Можешь проследить, чтобы она поймала такси или вроде того? Ее привезла сюда подруга, но сомневаюсь, что она все еще здесь.
Меня не должно было волновать, как Честити доберется домой, но так уж случилось. Я был в долгу перед ней за сон без сновидений.
Глава 12
Двадцать секунд. Столько прошло времени с тех пор, как я сел напротив университетского консультанта-психолога. Никто из нас не произнес ни слова.
На полпути в колледж у меня лопнула шина и пришлось заканчивать путь трусцой, оставив машину на обочине.
– Честити, – наконец, произнесла Лилиан. – Какой из нее вышел наставник?
Я поерзал на стуле, устаивая яйца поудобнее, и качнул головой.
Неделя прошла без происшествий. Я умудрялся вовремя приходить на все занятия и даже завел пару новых знакомств, но никаких признаков «Элиты». Ни единого шепотка о тайном обществе, что заставляло меня нервничать. Я предполагал, что в университете будет соответствующая атмосфера, все будут жить в ожидании, выберут ли их. Однако в реальности общество оказалось еще более секретным, не попадая под радар большинства людей.
В этом был смысл, но из-за подобного поиск информации о них превращался в ад.
– Рэтт, – окликнула меня Лилиан, напоминая, что задала вопрос.
– А с чего вы взяли, что мы сдружимся? – я едва не рассмеялся, вспомнив, как Честити показала мне средний палец на вечеринке Бога.
После той ночи я едва ли пересекался с ней, и меня все устраивало. Даже если она побуждала игрока во мне преследовать ее, лишь бы изменить мнение Честити. Или заставить ее рассказывать мне истории перед сном.
К черту. У меня были дела поважнее.
– Ее любят в кампусе, и она знает местность лучше, чем большинство, – отозвалась Лилиан и склонила голову набок, изучая меня. – У вас какие-то неприятности?
– Кроме той, что Честити ненавидит весь мужской род? Нет.
Лилиан улыбнулась, принявшись что-то печатать на компьютере, но я не видел, что именно.
– Удивлена, что ты не смог убедить ее в обратном.
Лилиан флиртовала?
– Озлобленные, как правило, кусаются. Лучше просто оставить их в покое, – пожал я плечами.
Она перевела разговор на моих родителей, и следующие двадцать минут я кивал или качал головой на ее вопросы. Мне не хотелось говорить о том, почему мамы нет рядом, или почему я за прошлую неделю видел Честити чаще, чем отца.
– Есть еще что-то, о чем ты хотел бы поговорить?